( Не) мой наследник. Елена Левашова

нье каблуков.

      – Стойте, женщина! Остановитесь!

      А вот и женушка пожаловала. И не подумаю! Пусть стреляет в меня, если хочет, но я добьюсь своего – поговорю с Гончаровым. Да и на таких ходулях ей меня не догнать.

      – Женщина! – Габи нагоняет меня возле двери его кабинета. – Что вам нужно от моего мужа? Вы… Вы попрошайка? Думаете самая умная? Тут таких столько ходит… Ах, это вы? Злата, кажется? – произносит, словно я незнакомка.

      – Вам лучше отойти, – цежу сквозь зубы. – Я все равно войду.

      – Давайте я вам денег дам? Сколько? – расстегивает сумочку и роется в ней. Черт, как же унизительно…

      Сейчас я точно похожа на бродяжку – бледная и изможденная от бессонных ночей, растрепанная, мятая. Плевать… Я должна увидеть Никиту.

      – Отойди, – хриплю, теряя терпение. – Или я за себя не отвечаю.

      Фифа недовольно поджимает губы и толкает дверь, входя первой. Неуверенно следую в просторный светлый кабинет, прижимая горячую голову сына к плечу. Его частое прерывистое дыхание обжигает висок, пробуждая неуправляемую тревогу. Меня трясет! Волнение за Никитушку скручивает внутренности, перед глазами двоится. Ничего не могу с собой поделать, а уж сдержать истерику… Если и Никита-старший меня выгонит, я выплесну ее на них… Мало не покажется!

      – Ники, дорогой, тут эта женщина пришла, как ее… Злата. Охрана ее не пускала, но она пролезла под турникетом. И я не смогла ее остановить, – вымученно произносит темноволосая красотка, цокая на каблуках как кобыла. – Хочешь, я вызову полицию или…

      – Выйди, Габи, – командует Никита, появляясь из смежного помещения.

      Я и не заметила, как он сильно изменился… Возмужал, раздался в плечах. А его цепкий и холодный взгляд когда-то казался мне самым ласковым на свете.

      – Что значит выйди? Ники, ты…

      – Выйди, Габи! Не заставляй меня применять силу!

      Габи фыркает что-то невразумительное и с шумом хлопает дверью, оставляя нас одних.

      Мне бы сразу перейти к делу, но я молчу, связанная по рукам и ногам чудовищной тревогой за сынишку. Никитушка хнычет и трет глаза, бессильно приваливается к моей груди и постанывает. Надо возвращаться в больницу… Я и так отпросилась у лечащего врача лишь на час.

      – Какими судьбами, Злата? – Никита опускает ладони в карманы брюк и лениво прохаживается вдоль стены.

      – Помоги моему сыну. Он тяжело болен. Нужна дорогостоящая операция за рубежом.

      Никита подходит ближе. Смотрит на сына, а потом произносит:

      – А почему ты пришла ко мне? Как же твой муж? И влиятельный папа?

      Чудовищный цинизм… Он думает, я прямо сейчас начну ему все о них рассказывать? Стоя на дрожащих от усталости ногах, с больным ребенком на руках и мокрой от пота рубашке?

      – Я поняла… – шепчу и срываюсь с места, чтобы скорее покинуть его проклятый кабинет.

      – Стоять! – Никита часто дышит, переводя взгляд с сына на меня. – Его зовут Никита.

      – Да.

      – Почему?

      – Назвала в честь отца. Он твой сын, Гончаров.

      Никита.

      Габи спускается по ступенькам крыльца, тихонько чертыхаясь и проклиная «ужасную варварскую страну, ее законы и суровую зиму». Ну где она суровая? Обычная теплая зима на черноморском побережье.

      – Осторожно, Габриела, держись за меня, – протягиваю жене руку, злясь на вечерние пробки и дурацкий губернский бал, на котором нам «кровь из носа» надо быть.

      – Ники, мы здесь уже месяц! Когда кончится это мучение? Ты погостил у мамы, повидал брата, пора возвращаться в Лос-Анджелес.

      – Я сам решу, когда возвращаться, Габи.

      Щелкаю брелоком и распахиваю перед женой переднюю пассажирскую дверь. Сажусь за руль, почувствовав, как некстати вибрирует в кармане телефон. Наверняка опять журналисты со своими извечными: «Как вам удалось добиться такого успеха?». Или «Вы один из самых успешных предпринимателей на побережье? Почему вы вернулись домой?».

      – Да, – рявкаю, намереваясь послать назойливого писаку на три буквы.

      – Здравствуйте, вы Никита Федорович Гончаров? Это воспитатель из детского сада.

      – Да, я Гончаров, только вы ошиблись, у меня нет детей. До сви…

      – Постойте, пожалуйста. Не кладите трубку. Я не знаю, что мне делать с Никитушкой. Злате Леонидовне я дозвониться не могу, а ее бабушка лежит в кардиологии. Не могу же я мальчика домой забрать? А ваш номер Злата оставила для экстренных случаев.

      Крепко зажмуриваюсь, стремясь изгнать наваждение и… Не могу. Воспоминания обрушиваются, как лавина. Я шесть лет пахал как проклятый, на минуту боясь остаться наедине с собой, топил боль расставания сначала в водке, а потом в работе… Думал, что справился. А сейчас против воли перед глазами всплывает образ Златы: карие глаза-вишни, длинные мягкие волосы, тихий голос, шепчущий признания… Стоп! Черт бы побрал эту девку!

      – А Злата часто пропадает? Почему вы не можете