Синий шепот. Книга 2. Цзюлу Фэйсян

нося ни единого слова. Его синие глаза не отрываясь глядели на пленницу, отслеживая каждое ее движение.

      – Доешь, – приказал Чан И, заметив, что Цзи Юньхэ уже давно не двигает палочками.

      – Я больше не могу, – беспомощно взмолилась девушка. – У меня нет аппетита. Не принимай близко к сердцу. Будем считать, что я поела.

      – Даже не проси.

      Прошло шесть лет с тех пор, как они впервые встретились. За это время тритон превратился в тирана, настоящего властолюбивого деспота. Однако… в этом нет его вины.

      Цзи Юньхэ вздохнула, смиренно взяла плошку, подцепила палочками два-три зернышка риса и отправила в рот. Только когда она вернулась к еде, Чан И снова умолк. Он не подгонял и не поторапливал. Просто хотел, чтобы пленница не морила себя голодом и ела как следует. Три приема пищи и вдобавок фрукты, овощи и чай. Правда, простые люди встают на рассвете, питаются днем, а на закате отправляются спать, Цзи Юньхэ же поднималась с постели и принималась за завтрак после захода солнца.

      Обычно еду приносила служанка. Накрыв на стол, она запирала дверь и уходила. Больше дверь не открывали, пока не наступало время следующей трапезы. Служанка снова доставляла блюда и забирала грязную посуду. Никто не подозревал, что после ее ухода в наглухо запертую комнату бесшумно проникал тритон, которому подчинялся весь Северный край. Он садился напротив Цзи Юньхэ и следил за тем, чтобы она исправно глотала пищу. Если бы в этот раз дерзкая служанка не допустила роковую ошибку, а Чан И, по счастливой случайности оказавшийся рядом, не вышвырнул нахалку из окна, никто бы ничего и не узнал.

      Зернышко за зернышком Цзи Юньхэ выбрала из плошки весь рис. Увидев, что посуда почти опустела, непреклонный властелин с манерами божества мрачно подтолкнул к девушке миску с горячим блюдом.

      – Ешь.

      Ни одного лишнего слова, только сухие приказы.

      Цзи Юньхэ действительно не хотела есть. С тех пор как Чан И перенес ее на север и посадил под замок в своей островной усадьбе, она слабела день ото дня. У нее пропал аппетит, жевать тоже удавалось с трудом.

      Но Чан И был неумолим. Он не позволял Цзи Юньхэ голодать, пропускать прием пищи, самой выбирать себе еду и отказываться от нелюбимых блюд… Помимо этого, ввел множество разных запретов и правил. Так, Чан И никого не пускал к пленнице, хотя та знала, что Ло Цзиньсан и Цюй Сяосин где-то рядом. Самой Цзи Юньхэ тоже не разрешалось покидать свою комнату на третьем этаже, на двери которой красовался огромный замок. Девушку охраняли строже, чем в темнице Наставника государства. В конце концов Чан И запретил пленнице даже смотреть на солнце: днем окна ее комнаты никогда не открывали, только на заре Цзи Юньхэ могла мельком увидеть лучи рассветного или закатного солнца и полюбоваться пейзажем из заточения.

      Чан И вел себя как тиран. Он указывал, что Цзи Юньхэ должна есть и пить, какую одежду носить, где жить, лишил ее свободы передвижения. Казалось, он злился при мысли, что не в силах управлять еще и дыханием пленницы. Тритон полностью распоряжался жизнью девушки. Но хуже всего было то, что Чан И не давал ей умереть…

      Окажись нить времени, отпущенного Цзи Юньхэ, в руках самого Небесного владыки – Чан И отрубил бы ему пальцы один за другим.

      «Я хочу заставить тебя страдать, Цзи Юньхэ, поэтому ты должна жить», – так он сказал. Девушка вспомнила слова своего тюремщика и едва заметно улыбнулась. До чего же наивен этот тритон! Разве это мучение – смотреть по ночам на его лицо и вкушать пищу у него на глазах? Это скорее напоминало попытку скрасить остаток ее никчемной жизни.

      Но Цзи Юньхэ не соглашалась довольствоваться малым.

      – Чан И, а если… Отпусти меня на один только день, я вернусь и послушно просижу под замком весь следующий. Если отпустишь на два дня, то вернусь и столько же времени послушно проведу в этой комнате, не сказав ни слова против. А если подаришь месяц свободы, я готова покориться на целый месяц и сметать все до последней крошки…

      – Нет. – Чан И посмотрел на тарелку. – Доедай.

      Цзи Юньхэ вздохнула и смиренно взяла последний кусочек капусты.

      Зимой на севере, тем более во времена военной смуты, раздобыть свежие овощи было непросто. Цзи Юньхэ знала об этом, но не задавала вопросов. Она просто открыла рот и проглотила кусочек. Как назло, именно он взбудоражил ее желудок. Цзи Юньхэ изменилась в лице, горло сжалось от внезапного спазма, дыхание перехватило. Девушка быстро склонилась к ведру для полива цветов, и ее желудок словно вывернуло наизнанку. Рвота не прекращалась, за остатками пищи последовали потоки кислой слюны. Потом Цзи Юньхэ почувствовала острую боль в животе, и рот наполнился угольно-черной кровью. Когда та хлынула в ведро, в голове помутилось. Цзи Юньхэ рухнула на колени, дрожа всем телом и обливаясь холодным потом. Одежда промокла насквозь, как будто побывала в воде.

      Внезапно чья-то рука легла Цзи Юньхэ на спину. От ладони веяло прохладой, которая несла успокоение и сдерживала кровь, бурлившую в хрупком теле. Резь в животе постепенно утихла, пот прекратил струиться по лбу и спине. Цзи Юньхэ пришла в себя, в глазах прояснилось. Она слегка повернула голову