Время Мortido. Опасные связи. Владимир Кутырев

са направленности человеческого духа, оппозиция разума и чувств, научного и художественного в культуре, аполлонического и дионисийского внутри искусства, теоретического и экзистенциального в познании. Отождествление разума, технического и логического со смертью пугает, кого-то может оскорбить, но в философии понятие смерти имеет специфический характер. Она есть «ничто», через которое осуществляется изменение и развитие. Это отрицание одной формы бытия и замена ее новой, иной. Смерть как обновление. Консерваторы стремятся жить и сохранять, прогрессисты уничтожать и производить. Смерть – орудие прогресса, как и регресса. По отношению к тому, что погибает, смерть – зло. По отношению к тому, что возникает – благо. Человек умер. Но как часть природы, материи он не исчез. А, например, превратился в лопух среди других трав. Или его ушедшее в Интернет сознание стало каплей в океане информации. Он потерял свою телесную и/ или духовную идентичность и превратился в инобытие, которое все равно бытие. Из бытия никуда не выйти. Его полюса: от Dasein = вот-бытия = человеческой формы реализации бытия через процесс его исторического восхождения/отчуждения до инобытия = иного, чужого бытия. Которое для самого человек(еств)а в конечном счете равняется ничто. Инобытие – его смерть. В «знательной» проекции этому соответствует движение от алетейи (несокрытости =открытости = непосредственности) бытия через поиск внешней по отношению к человеку истины и постава до технического матезиса = «летейи» = ксенозиса. Mortido как влечение человека к не(й)му – регресс, де(э)волюция, зло.

      «Ускользание бытия», «недобытие», «невыносимая легкость бытия» и, продолжая эксплуатировать М. Хайдеггера, «забвение бытия» – таковы печальные философские характеристики современности. Которая вся устремилась в будущее, к проектам и конструктам, новациям и инновациям, скорость внедрения которых безудержно нарастает, но их все мало. Богатые страны задыхаются от перепо(ис)требления, но ставят своей задачей непрерывно его наращивать. Стремимся ли мы к бытию, усилению Libido, расцвету жизненных сил? К состоянию внутренней радости (счастью) и самосовершенствованию? Мало кто решится ответить на этот вопрос положительно. Наоборот: от идеалов осталось погружение в комфорт с одновременным нарастанием техногенного отчуждения, принципиальной непредставимости, непонят(н)ости знания, рост тотального контроля, рисков, ожидание катастроф. Вплоть до состояния непрерывного вот-вот «конца света». Человечество устремилось к инобытию. Через кенозис как истощение творца в своих творениях. К чужому как своему Иному, вплоть до переселения в некие бессмертные искусственные тела. Чтобы, утратив жизненную идентичность, исчезнуть в них. Кенозис – это ксенозис.

      В бытии человека ничто/иное заложено изначально. Как идеальное, как сознание и знание. Его первичной рефлексией стала метафизика, переросшая далее в науку и методологию. Ведущей тенденцией в борьбе вокруг трактовки бытия, длящейся всю историю философии в виде ее основного вопроса, было умаление вещности, чувственности и нарастание абстрактности, (по)знательности. В пределах метафизики – от мифа и поэзиса к софии и логосу, а после вступления человечества в неклассическую и постклассическую эпоху, к формализации и когнитивистике. Прямыми философскими (пред)вестниками гибели предметного жизненного мира были Кант и Гуссерль, подорвавшие связь мысли с бытием, обосновавшие переворот человека с ног на голову и поставившие его/ее мышление на собственные ноги. Потом оно все больше и больше стало обходиться без ног и постепенно (по)шло своим путем, стало чистым (от жизни), самоцельным и самоценным, – «трансцендентальным» и в этом качестве амбивалентным по отношению к человеку. Служа ему, одновременно выступать против него. Быть pro-тив-ником. Создавать новую реальность, обладающую самостоятельным бытием. Опредмечиваться как субстанциально искусственное. По отношению к естественному «протяженному» бытию тел и вещей, живому природно-социальному человеку это «инобытие». Возникающее через победу над ними небытия и ничто. Трансцендентальное нанесло поражение трансцендентному. Произошел поворот от Dasein к «Neinsein», от вот-бытия к «нет-бытию».

      Если выйти за рамки теории на простор практико-исторических событий, то это значит, что человечество начало окружать себя несоразмерной собственным жизненным масштабам средой, мега, микро и наномирами и, наконец, произошла Великая информационно-коммуникационная революция, захватывающая сферу за сферой и ведущая к замене любой субстратности отношениями, структурой, информацией и коммуникацией. Современная наука, «физика» неумолимо сближаясь с информатикой, превращается в «техносайенс», может быть точнее, в «инфо» и «вирту» – computer science. Возникла постчеловеческая, трансчеловеческая реальность, т.е. среда, в которой целостный человек как таковой жить не (с)может. Сфера деятельности людей превысила сферу их жизни, их бытие вытесняется инобытием. Отражением этих процессов в философии и культуре стал постмодернизм. В преврат(щен)ной форме он воспроизводит самоотрицание человека и окружающего его мира, объявляя их «золой» и вытесняя естественный человеческий разум (дух) техническим, в пределе – чисто искусственным интеллектом. В конце концов, «переступив» через традиционное бытие, он перерос в трансмодернизм.

      Без сознательного регулирования этих процессов, обеспечиваемый