Жуткое утешение. Бен Гэлли

получил в награду свою половину монеты, после чего немедленно обрел свободу в бездне.

Гаэрвин Джубб, «История дальних краев»

      Вид улицы, залитой кровью, кому хочешь испортит настроение. К счастью для дознавателя Хелес, прошло уже лет пять, а то и больше, с того дня, когда ее настроение хотя бы отдаленно напоминало хорошее. В последнее время ее эмоции в лучшем случае можно было бы назвать «легким раздражением».

      Ее внимание привлекли звуки рвоты; их издавал юноша, лицо которого быстро зеленело. Струйка молочно-белой жидкости вытекала из его рта и смешивалась с лужей сукровицы у него под ногами. Часть рвоты попала на отворот его форменной куртки.

      – Первый день? – спросила Хелес у парнишки.

      – Второй.

      – Если на десятый день все равно будет тошнить, ищи себе другую работу.

      – Мм… – ответил он, а затем новый рвотный позыв вынудил его устремиться в ближайший переулок.

      Хелес не улыбалась; годы заставили уголки ее рта опуститься вниз. Осторожно пробираясь по залитым кровью улицам, она считала лужи и пятна в тех местах, где протащили трупы или их части. Там, где кровь засохла, Хелес заметила следы ослиных копыт и присыпанные песком колеи от колес телеги. Рядом с клочком кожи, к которому был прикреплен белокурый локон, лежал грязный носовой платок. Хелес потянулась к нему и увидела красную ухмылку на мягкой белой ткани.

      – Плохо сработали, – сказала она, услышав осторожные шаги у себя за спиной.

      Юноше уже стало лучше, и теперь он пытался удалить пятно со своей черно-серебристой одежды. Часть рвоты попала на герб Палаты Кодекса, и он начал яростно оттирать ее старым носовым платком.

      – Они действовали безрассудно, – добавила Хелес.

      – Не могу знать, дознаватель.

      Хелес внимательно посмотрела на него. Только одна татуировка на шее – как и положено по званию. Мешковатые штаны, воротник покосился. Щеки по-прежнему казались слегка зеленоватыми.

      – Теперь знаешь. Ну же, проктор…

      – Джимм.

      – Чудно́е имя. Ну же, проктор Джимм, порази меня.

      Джимм неуверенно втянул в себя воздух, словно опасаясь нового приступа тошноты, и заставил себя изучить страшную картину.

      – Массовое убийство. Трупов нет, значит, работали душекрады.

      – Или те, кто хотел выдать себя за душекрадов.

      Молодой человек задумчиво пощелкал зубами.

      – Но следы колес…

      – Отлично.

      – Может, все пошло не по плану? Кто-то поднял тревогу, им пришлось поторапливаться, и в этом причина… небрежности. – Юноша заметил клочок кожи с локоном и теперь не мог оторвать от него взгляд.

      – Сколько человек забрали?

      – Семь?

      – Девять. Посмотри на разводы на стенах. Кровь поглотили канавы. Кем были жертвы?

      – Я бы предположил, что горожане.

      – Ты бы предположил неправильно. – Хелес показала ему платок. – Хлопок с Разбросанных островов.

      – Значит, торговцы оттуда?

      – Или…

      Джимм вздохнул. Дожидаясь ответа, Хелес посмотрела на темно-синее небо. На юге, откуда надвигалась буря, по воздуху тянулись оранжевые щупальца песка. Трубы заводов кренились под порывами ветра, который постепенно усиливался, заставляя еще не засохшие лужи крови покрываться рябью.

      – Или те, кто бежал с Островов, спасаясь от войны?

      – Беженцы, верно. Ткань плохого качества, она протерлась и обтрепалась. А торговцы стараются следить за своим внешним видом. И еще… – Хелес указала на отрубленный палец. – Мозоли. Тяжелый труд. Да, торговец пересчитывает серебро, но так мозоли не набьешь.

      – Пожалуй, – пробурчал проктор.

      Хелес встала рядом с ним и вытянулась во весь рост, стараясь выглядеть как можно более грозно.

      – Кто тебя нанял?

      – Я доброволец, госпожа.

      – Необычно. А почему?

      – Моего брата и сестру забрали вот таким же образом. В Дальнем районе.

      – То есть ты с Просторов?

      – Да, госпожа.

      – Ясно.

      Хелес стремительно пересекла улицу, беззаботно шагая прямо по лужам крови. В переулке уже собрались зрители, чтобы полюбоваться страшным зрелищем и неодобрительно пощелкать языками.

      – Эй, зеваки! Видели или слышали что-нибудь утром? Или ночью? – обратилась она к ним.

      – Ты кого назвала зеваками? – обиделся какой-то лысоватый мужчина. – Зеваки – это вы. Только пялитесь да в затылках чешете, а толку никакого.

      – Вы, дознайки, всегда появляетесь, когда все уже закончилось, – добавила его столь же лысоватая жена.

      Потеряв к ним интерес, Хелес прогнала их. В городе совершается столько преступлений, но даже они не развязывают людям языки. Сейчас это бесило ее так же сильно, как и двенадцать лет назад, когда она присягнула на верность Кодексу.

      Она