Райдзин. Сияние. Алекс Делакруз

снова ответила на испанском, причем мне показалось по интонациям, что уходить без меня она не собиралась.

      – Давай попробуем снова. Давай, давай, поднимайся, – громким и искусственно бодрым голосом проговорила Гарсия.

      В результат я не верил, но спорить не стал. Гарсия помогла мне подняться на ноги, и я – без особой надежды, вновь коснулся рукояти клинка. Мир вокруг вдруг заиграл яркими красками, меня словно рывком выдернуло в реальность. По глазам ударило яркими цветами, шумом реального мира. От яркого света я зажмурился, успев увидеть стоящие рядом силуэты.

      Отпустив рукоять меча, я отступил, даже отшатнулся назад.

      – Наконец-то! – раздался слитный возглас.

      Перед глазами мелькнула серебряная волна хвостов Наоми – она сейчас в полуобличье кицуне. Большие глаза сестры совсем рядом, эмпатия откликается очень ярко: беспокойство, радость, облегчение – самыми разными чувствами меня как будто окатило.

      При этом ощущаю себя довольно странно – как будто меня разобрали, потом собрали не очень правильно, а потом бросили на пол. Вроде ровно стою на ногах, а всего корежит, словно летающий во встряхиваемой банке грецкий орех.

      Парой мгновений позже я дополнительно ко всему еще и вспух молниями – что заставило Наоми отскочить грациозным прыжком. Похоже, призрачному волку очень не понравилась угнездившаяся по мне Тьма.

      Чувствуя избавление от заражения Тьмой, я пытался поймать равновесие – постепенно шок перемещения прошел, но оставалось ощущение как будто после тренажера-центрифуги. Все силы уходят на то, чтобы на ногах удержаться.

      В этот момент как раз прямо передо мной, держась за меч, материализовалась Гарсия. Глаза ее расширились, она прянула в сторону, уходя от сверкающих вокруг меня молний. В этот момент, пытаясь сделать еще один шаг назад, я и потерял окончательно равновесие. Не удержавшись на ногах, все же рухнул – под крики Альбины, которую вдруг включило в голове, словно тумблер перещелкнуло.

      Какой приятный у нее голос.

      «Наконец-то-шеф-почему-так-долго», – звучал ее непрекращающийся взволнованный речитатив.

      Понять в чем дело и ничего спросить я не успел: от удара затылком в утоптанную землю просто потерял сознание, успев этому сильно удивиться и даже расстроиться – в темном мире остался при себе и при памяти, а здесь таким дурацким образом…

      Мысль резко оборвалась, стало темно.

      Глава 4

      Прасковья Богдановна с трудом сохраняла бесстрастный вид, отойдя в сторону от основной группы зрителей. Вцепившись в перила ограждения, она хотя и старалась не смотреть в сторону высоких гостей, но нет-нет, да поглядывала. К ее разочарованию, из собравшихся на трибуне персон внимание на нее обращал только ее недавний любовник, благодаря должности портового интенданта входящий в городское Высокое собрание.

      Вот только это было совсем не то внимание, которого бы ей бы хотелось. «Ты должна уехать», – сказал Павел Иванович ей чуть больше