Заоконье: случайный код. Евгения Высоковская

я на высокую спинку компьютерного кресла, и та, слегка качнувшись, подстроилась под его позу.

      Конечно, Крекера интересовала не облицовка стен ванной, а то, что сейчас происходило внутри. Жуткая, раздражающая глаза плитка мешала обзору, отвлекала на себя внимание, но просматривать заново очередную порцию незнакомых окон в поисках нужной ситуации Димону не хотелось. Он и так уже кучу времени угробил, дожидаясь, пока молодая женщина, живущая в квартире, за которой он наблюдал, наконец отправится в душ.

      Открыв кран, видимо, чтобы подогреть дно ванны, женщина разделась, неспешно и неаккуратно стянув с себя домашнюю футболку, бриджи, трусы и носки. Одежду она скомкала всю вместе и запихнула в корзину для белья, забитую уже почти под завязку. Крекер, внимательно следивший за ее действиями, поморщился и перевел взгляд на стройную обнаженную фигурку, перешагивающую через край ванной. Переключив поток воды на душ, девушка встала под лейку и с наслаждением подставила лицо водяным струйкам.

      Димон непроизвольно подался вперед, кресло тихонько скрипнуло. Очки снова запотели, и он, быстрым привычным движением сняв и протерев, снова водрузил их на нос. В его комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь шумом воды, доносящимся из колонок. Крекер облизнул сухие губы, жадно водя взглядом вверх и вниз по женской фигуре. На его лице забрезжила жиденькая улыбочка.

      Женщина тем временем отодвинулась от водяных струй, набрала в пригоршню шампунь и принялась вбивать его в волосы. К шуму воды вдруг примешалось негромкое пение.

      – Что? – пробормотал Дима, словно очнувшись. Девушка, намыливая голову, продолжала петь, постепенно увеличивая громкость.

      – Парней так много холостых, а я люблю женатого! – наконец разобрал Крекер. Если бы он не услышал слова, он бы даже не понял, о чем она голосит: у «певицы» совершенно не было музыкального слуха, и она не попадала почти ни в одну ноту.

      Дима уперся локтями в стол, опустив лицо в ладони, и тупо пережидал, пока у девушки иссякнет вдохновение. Фальшивые звуки почти до боли впивались в уши: у парня был абсолютный слух. Когда-то он очень серьезно занимался гитарой, которая совсем не мешала второму его увлечению – программированию. А потом вдруг пристрастился к играм и потерял интерес к музыке. А может быть, надежду.

      В конце концов песня действительно оборвалась, и певица немузыкально крякнула. Крекер оторвал руки от лица: женщина, раскорячившись в несексуальной позе и высунув от натуги язык, старательно брила ногу, задранную на край ванны. Легкий прилив возбуждения, что нахлынул на Димона в самом начале слежки, уже давно и безвозвратно исчез. Вернуть настрой мог бы разве только виртуозный эротический танец, исполненный женщиной у черно-белой стенки, но вместо него она просто принялась брить вторую ногу. Жирок на животе, который она, не зная, что за ней подглядывают, даже не пыталась втянуть, свисал унылыми складками.

      Крекер угрюмо вздохнул и закрыл окошко с видео. Диск в системном блоке тут же откликнулся непродолжительным жужжанием, а затем выехал из дисковода.

      – Не понимаю, чего его так заклинило на этих «Окнах»? – проговорил Димон себе под нос. – Да на что тут вообще смотреть? Просто какие-то никчемные люди со своими убогими жизнями. И так убиваться из-за этого?

      Здесь Крекер несколько кривил душой. Иногда после очень долгих поисков и последующего ожидания ему удавалось наткнуться на интересный «сюжетец», как он это теперь называл. Но стоила ли овчинка выделки, он пока еще не решил. Слишком много времени тратилось ради недолгого удовольствия, причем, по большей части, сомнительного.

      Дима спрятал диск в коробку с небрежной надписью от руки «Окна, № 3» и бросил ее в выдвижной ящик стола. Затем он отъехал на кресле, поднялся и пошаркал в кухню за пивом, пнув по пути несвежую толстовку, почему-то валявшуюся на полу. Остановившись на полпути и вздохнув, Крекер вернулся, поднял грязную одежду и отнес ее в ванную. Там он застрял, с отвращением уставившись в зеркало на свое худое, заросшее жиденькой рыжеватой щетиной лицо. Неожиданно ему захотелось чего-то покрепче, чем пиво, но для этого пришлось бы выползать на улицу. Дима махнул рукой и отправился на кухню.

      Когда-то к нему притащился его «нулевой пациент» – игрок Иван, которому досталось опробовать самый первый диск. Он умудрился запороть экспериментальную игру, и в глазах его была такая мольба, такая боль! Крекер не пошел ему навстречу, соврав, что диск был в единственном экземпляре, но потом часто вспоминал своего гостя. Что такого он увидел в этой игре, от чего не мог отказаться? Потеряв ее, он был просто сломан, растоптан. Вышел из квартиры Димона с потухшим взором, словно ему больше не на что было смотреть в этом мире. Но что же он увидел в том?

      Крекер до сих пор не разобрался, какой мир транслировался через «Окна». Игра ли это была с виртуальными персонажами, к которой он случайно подобрал код, или же он просто получил возможность подглядывать в чужие окна? Может быть, он имел доступ только к тем, у кого к компьютеру была подключена вебка? Но тогда каким образом попадал он внутрь квартир, мог ходить следом за их жильцами, проникать в те места, где обычно не принято устанавливать камеры наблюдения? Неужели это все-таки