Бунтарка и Хозяин Стужи. Валерия Чернованова

p>

      Стянув варежки, достала из кармана платок Фабиана с несколькими каплями подсохшей крови и срезанной у спящего мальчика каштановой прядью. Представляю его реакцию, когда поймет, что за чудо случилось ночью… Улыбнувшись, сжала платок в кулаке и опустилась перед алтарем на колени. Вдохнула, выдохнула и, не теряя времени, зашептала заветные слова.

      Пусть сегодняшняя ночь была непроглядно темной, невозможно холодной, но она была особенной. Как и это место.

      Как же долго я ждала этого момента…

      Слова ритуала, который знала лучше, чем благодарственную молитву Богине-матери, звучали все громче, лились из самого сердца. Искренние, горячие, трепетные. Вместе с ними из меня вытекала сила – Дар, доставшийся от мамы.

      То, что должно было спасти моего брата…

      – Нет! – Я вскрикнула и открыла глаза, почувствовав, как в ладонь словно молния угодила. Платок выпал из дрогнувших пальцев и, подхваченный порывом ветра, взмыл к небу. – Нет, нет, нет!!!

      Подскочив, бросилась за ним, не помня себя от отчаяния. Ритуал не был закончен.

      Ритуал. Не был. Закончен.

      Да что ж такое…

      Я ведь столько готовилась!

      Платок кружил в воздухе, словно дразня, издеваясь, а потом стал медленно опускаться. Все ниже и ниже… Я была уже так близко. Сейчас… Еще немного, и схвачу! И обязательно закончу начатое!

      Исцелю брата.

      Поймала. Прижала к груди и хотела уже бежать обратно, но вдруг нога подвернулась, обо что-то зацепившись. Камень? Ступенька?

      Вскрикнув, рухнула в снег, плашмя упав на… чужую грудь.

      – Богиня-матерь… – выдохнула в губы мужчины, уже основательно покрытые изморозью. К его ресницам тоже успели прилипнуть снежинки, красивые такие… И ресницы, и снежинки. Высокий лоб, острые скулы…

      Настоящий Снежный…

      Мертвый Снежный. Совершенно, бесповоротно мертвый.

      Ошеломленная находкой, я продолжала разглядывать незнакомца. Смотрела аж целую минуту, а может, и дольше. Cо страхом, горечью и еще каким-то странным чувством, которое не могла объяснить даже самой себе.

      Он ведь Снежный…

      А их точно жалеть не стоит!

      Как и переживать, что один из них вдруг стал покойником.

      – Хватит, Ливия, на нем лежать! – строго прикрикнула на саму себя. – У тебя важное дело. А мертвые Снежные вообще не твоя проблема.

      Не успела так подумать, не успела подняться, как этот липовый мертвец (ларгов на него нет!) открыл глаза и, притянув меня к себе, грудь к груди, жадно поцеловал.

      Так резко и глубоко, что в меня, казалось, ударил весь холод зимней стужи, все вымораживающие ветра. Я должна была бы окоченеть, но вместо этого вспыхнула, как свеча от ворвавшейся в комнату вьюги. Голова закружилась.

      Сквозь жар и холод, сквозь этот пугающий контраст я почувствовала вытекающую из меня силу. Под напором жестких губ, под властью этого подчиняющего поцелуя крохи магии таяли, как искры костра в зимней ночи.

      Собрав в кулак остатки сил, оттолкнула негодяя, ударила кулаком в твердую, будто каменную, грудь, плюхнулась на то место, на которое нежданно-негаданно нашла приключения, а потом, кое-как отодвинувшись, вскочила на ноги.

      Из развалин бежала без оглядки, чувствуя, как в груди лихорадочно стучит сердце, кровь в венах вскипает от гремучей смеси злости, страха, досады. Видя перед собой голубые как лед глаза, ощущая прикосновение горячих губ и слабость, которая с каждой секундой становилась все сильнее.

      И все из-за этого ларга Снежного!

      Не знаю, где только силы взяла добраться до дома. Скользнула в оставленную приоткрытой калитку, о существовании которой мачеха, кажется, не догадывалась, и, миновав теплицы, толкнула дверь на кухню.

      Скорее бы в кровать, под одеяло. Хоть немного согреться, прийти в себя, унять бешеный стук сердца.

      Вбежав в кухню, рванула было к двери напротив, но запнулась, заметив развалившегося за столом ларга. Не Снежного, но этого мне видеть хотелось еще меньше.

      – И где это мы пропадаем глухой ночью, дорогая сестрица? – Проведя кончиками холеных пальцев сквозь лепестки пламени, дрожащего над свечами, Душан прошелся по мне липким взглядом. – Я ведь переживаю.

      Только тебя мне сегодня не хватало…

      Отняв руку от пламени, мужчина резко поднялся. Деревянные ножки стула царапнули пол, и я, не сдержавшись, поморщилась.

      Отвратительный звук.

      Отвратительный Душан!

      – Что же ты молчишь, Лив? – насмешливо спросил он, шаг за шагом сокращая расстояние между нами. – Где можно было пропадать глубокой ночью, заставляя меня беспокоиться?

      А ведь я, уходя, удостоверилась, что все спят. Была уверена, что о моем исчезновении никто не узнает.

      Это что же получается? Проснувшись посреди ночи, Душан решил сунуться в мою комнату и, не обнаружив меня там, занял выжидательную позицию на кухне?

      И