Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин. Валерий Большаков

н – углы тангажа и крена у него ограничены. Такому в узком каньоне не пролететь – не впишется.

      А вот «Элочка», она же «Дельфин» – машинка юркая…

      – «Адидас», тяни вправо!

      – Тяну-у…

      – Круче тяни!

      – Понял…

      – С превышением на двести.

      – Понял…

      – Аллес гут.

      Штурмовик с ревом описал дугу боевого разворота – с его крыльев срывались белесые «усы» воздуха.

      Стробоскопически заколотились огни пушки.

      Мимо!

      «Л-29» извернулся, пропуская снарядики под собою, и «надрал америкосу хвоста» – пулеметы прострочили «Тандерболт» от бронекабины до разнесенных килей.

      Толку от стрельбы было мало, особо навредить штурмовику «Элочка» не могла – броню фиг пробьешь, но как отвлекающий маневр…

      – «Адидас», атакуй! Прикрою.

      Ведомый «Дельфин» выпустил ракету по округлой «бочке» двигателя.

      Попал!

      Тяжелый «А-10» тряхнуло.

      – Есть! – завопил ведомый. – Горит, с-сучара!

      – Аллес капут.

      Раскаленная вольфрамовая проволока БЧ наделала делов – левое сопло разворотило, а из правого забрызгали вспышки, потянулся серый дым.

      Пилот-хохол не выдержал, катапультиро- вался.

      – А вот хрен тебе! – процедил Григорий, беря в прицел парашютиста.

      Короткая очередь… Тело обвисло на стропах.

      Будем считать – готов.

      – «Берлога», «Берлога», ответь «Колораду»! – вызвал Быков КП.

      – Я «Берлога», ответил!

      – «Берлога», налет отбит.

      – Добре, – прошуршало в наушниках. – Вертайтесь.

      – Принято.

      Григорий, приглядывая за ведомым, повернул к Широкино.

      Первое время он получал «глубокое удовлетворение», сбивая бандеровских летунов, а теперь попривык.

      Работа такая.

      Служба.

      …Оставляя в стороне гору Шпиль, сделал круг и сел на полевом аэродроме.

      Свист турбины стихал, словно озвучивая уход напряга.

      «Колорад» вздохнул и покинул кабину.

      Ведомый в новеньком летном комбезе уже попирал траву разношенными кроссовками, за что, кстати, и был прозван «Адидасом».

      – Вы видали, как мы дали? – весело заорал он.

      – Видали… – хмыкнул Быков. – Повезло нам.

      – Это почему еще? – вытянулось лицо у «Адидаса».

      – Летун – дерьмо.

      От палатки, изображавшей КП, вразвалку приблизился начштаба, позывной «Медведь» – огромный человечище, косматый и бородатый.

      Ступал он, однако, мягко и бесшумно. Подкрадется если да рявкнет – никакого слабительного не надо…

      – Здорово! – прогудел «Медведь».

      Рука Григория по привычке потянулась честь отдать, но «одумалась» – и угодила в тиски лопатообразной пятерни начштаба.

      – «Колорад», кажись?

      – Он самый.

      – Давно у нас?

      – С того месяца.

      – Ага… Раньше шо пилотировал?

      – «Миги», «Сушки»…

      – Военный, што ли? – прищурился «Медведь».

      – Был, – буркнул Быков.

      – А-а… – вопросительно затянул начальник штаба.

      – Уволили за пьянку.

      – Ага…

      «Медведь» так сказал это свое «ага», что «Колорад» поспешил оправдаться:

      – Дурак был!

      – С этим делом завязал? – строго сказал начштаба.

      – А толку? – пожал плечами Быков.

      «Медведь» ухмыльнулся понимающе:

      – Ну, да. От неба-то отлучили! А тебе, как тому водяному из мультика, «летать охота»…

      – Ну, так… – вздохнул Григорий.

      – А это не про тебя «Хоббит» рассказывал, шо ты инструктором в авиаклуб пристроился?

      – Про меня, – заворчал Быков, морщась досадливо. – Болтун.

      – Да ладно! – жизнерадостно воскликнул «Адидас». – Расскажи лучше, как к вам киношники нагрянули!

      – Ой, да… – Григорий сморщился и рукой махнул.

      – А шо за киношники?

      – Сериал снимали, – сказал «Адидас», словно похвастался, – про Ваську Сталина!

      – Я-то тут при чем? – пробурчал «Колорад».

      – Здрасте! Ты ж дублером был! На самом настоящем «Ла-5» рассекал! Я по телику видел. «Ахтунг, ахтунг! Ла-фюнф ин дер люфт!»[2]

      «Колорад» пожал плечами.

      – Ага… – глубокомысленно произнес «Медведь». – Воевал?

      – Афган, – обронил Григорий.

      – Ага… – «Медведь» задумался, смешно оттопыривая нижнюю

2

«Achtung, achtung! La-funf in der luft!» (нем.) – Внимание, внимание! «Ла-5» в воздухе!