Чужая вина. Марина Серова

чил учебу спустя два года. По слухам, Смирнов нашел работу в Санкт-Петербурге и весьма неплохо там устроился.

      Но слова Левы я вспомнила именно потому, что сегодня как раз и выдался тот святой день. Все-таки я работаю и, следовательно, в исключение не попадаю. Более того, время уже было послеобеденное, близился конец рабочего дня, а солнышко за окном, золотившее и без того желтые листья, так и манило выйти и погреться в его сентябрьских лучах.

      Я посмотрела на часы и уже почти поддалась искушению, как в дверь постучали.

      – Войдите! – громко ответила я.

      Вот и потенциальный клиент подъехал и нарушил мои мечты о прогулке. Но не разрушил полностью. После работы все же обязательно надо прогуляться.

      «Вот, милочка, все лишь бы не работать. А жуликов, воришек и прочих душегубов кто ловить будет? Государственные сыскари всех не переловят».

      В кабинете появилась женщина лет сорока, высокая со светлыми волосами, собранными в пучок. Выражение лица было чуть угрюмым и неприветливым. Мне это, конечно, не очень понравилось, но, как говорится, здесь не тот случай, чтобы выбирать.

      – Здравствуйте, – поприветствовала ее я, натянув на лицо дежурную улыбку.

      – Здравствуйте, – ответила посетительница неожиданно приятным голосом. – Татьяна Александровна?

      – Да. Присаживайтесь.

      Женщина опустилась на стул, держа в руках небольшую кожаную сумочку. Аксессуар недешевый, брендовый, но не кричащий. Но одета мадам чуточку скромнее, хотя со вкусом: и пиджак, и юбка с блузкой подобраны безукоризненно и идеально гармонируют друг с другом.

      – Чем я могу вам помочь? – спросила я.

      – Видите ли, у меня дело деликатного характера.

      А голос и впрямь приятный. Но выражение лица нисколько не поменялось. Такое мне уже приходилось видеть: у моей бывшей соседки вечно был такой вид, словно она, прости боженька, помоев наелась. И при этом была на удивление добрым, приветливым и открытым человеком.

      – Не хотите кофе или чаю? – предложила я.

      – Нет, спасибо.

      – Перед тем как вы изложите свое дело, я ознакомлю вас с расценками на мои услуги. – Я протянула посетительнице распечатанный прейскурант.

      – Меня устраивает цена ваших услуг, – сказала женщина.

      – Тогда слушаю вас.

      – Меня зовут Рахимова Ирина Евгеньевна. Последнее время меня беспокоит моя старшая дочь.

      Так я и думала. За свою, пусть и не слишком долгую, частнодетективную практику я научилась визуально распознавать, с какими проблемами приходят потенциальные клиенты. У женщин чаще всего что-нибудь случается с детьми или родственниками. С мужьями-любовниками, как ни странно, реже. У мужчин, как правило, подозрения насчет бизнес-партнеров, коллег или какие-нибудь запутанные криминальные ситуации. Разумеется, я не выставляю эту схему как эталонный стандарт, бывают и исключения. Но большинство моих дел в эти параметры вполне укладывается. К тому же женщин, у которых, грубо говоря, проблемы с детьми, видно сразу – на их лицах больше тревоги и беспокойства. Опять же, не у всех. Но, повторюсь, у большинства.

      – С ней что-то случилось?

      Рахимова поджала губы.

      – Я боюсь, что она попала в секту.

      Сурово. Не сомнительная компания из ближайшей подворотни, но тоже ничем не лучше.

      Правда, про секты в последние годы мало что слышно. Лет так десять-пятнадцать назад по улицам города частенько ходили то улыбчивые мормоны, то танцующие кришнаиты, то какие-нибудь последователи бога Кузи и тому подобная шушера. Сейчас не видно ни тех, ни других, ни третьих.

      Хотя нет, вру. На Вавиловском проспекте периодически встречаются молодые люди, предлагающие прохожим книжечки на буддистскую тематику. Не в подарок, естественно, а за скромное денежное вознаграждение.

      Киря как-то рассказывал, что в свое время всех этих развеселых товарищей сильно прижали, поэтому они перестали светиться везде где можно и где нельзя. И это только самые популярные и многочисленные секты. Про всякие небольшие группки христианского, языческого или сатанинского толка я вообще молчу: про них, кажется, сейчас вообще мало кто знает. Да и не так уж их много на сегодняшний день, честно говоря.

      Однако послушаем, что нам расскажет Ирина Евгеньевна. Может, ее дочурка как раз в такую подпольную компашку и затесалась по дурости и юности лет?

      – Ирина Евгеньевна, ваши подозрения на чем-то основаны?

      – На ее поведении.

      Весомый аргумент. Интересно, что же такого творит ее старшая доченька? Псалмы распевает? Или молится денно и нощно, как тот дурак из поговорки? А может, подобно тем сектантам, постоянно заводит разговоры о боге?

      – И в чем это выражается?

      – Видите ли… – Рахимова поежилась, будто по кабинету прошел холодок. – В двух словах это не объяснишь.

      – Я готова выслушать вас независимо от того, сколько вы будете рассказывать. И заверяю, что дальше моего кабинета наш разговор