Король утра, королева дня. Йен Макдональд

была шестого июля. Я помню… я записала это в своем дневнике. Это была последняя очень жаркая ночь. Я вернулась домой из Школы Креста и Страстей дней за десять до того. Я слышала, как они звали меня по имени, и, когда я вышла посмотреть, что происходит, сад был полон огней. Они повели меня в лес. Я и представить себе не могла, что фейри так много и что они такие красивые.

      Рук: А ты помнишь, как выглядела луна в ту ночь?

      Эмили: Я помню, что она была очень яркая… полнолуние только что миновало. Как же она сияла!

      Рук: Шестое июля. По моим прикидкам, примерно полчаса после полнолуния. Хм-м. А даты последующих проявлений, Эмили?

      Эмили: Одиннадцатое, двенадцатое и тринадцатое.

      Рук: Спасибо, Эмили. Теперь ваша очередь, мистер Йейтс. У меня больше нет вопросов.

      Второе интервью: 21:50, 28 июля.

      Присутствующие: те же персоны.

      Погода: порывистый западный ветер с ливнями.

      Йейтс: Встреча, упомянутая тобой вчера (сверяется с заметками), в ночь на шестое июля – это был первый опыт такого рода?

      Эмили: Нет.

      Йейтс: Были – прошу прощения – ты как-то иначе сталкивалась с этими существами?

      Эмили: Да. Был один случай.

      Йейтс: Не могла бы ты рассказать нам про него?

      Эмили: Это случилось в школе, в Ратфарнхэмском лесу. Я всегда чувствовала, что они там, в дебрях. По ночам я слышала, как они охотятся. Слышала лай псов, звон колокольчиков на уздечках лошадей и соколиных опутенках… Да, охота. Где-то в лощине.

      Йейтс: В лощине?

      Эмили (кажется, теряя терпение): Да, в лощине. Моя лощина, мое тайное место, мое личное убежище, где я могу побыть наедине с собой, отгородиться от Школы Креста и Страстей и сестер-наставниц и в должной степени затаиться, чтобы ощутить магию.

      Йейтс: Пожалуйста, продолжай.

      Эмили: Мне угрожала опасность от того, кто слал письма, – от того, кто говорил, что любит меня. Они пришли и прогнали его, прежде чем он смог причинить мне боль.

      Йейтс: Э-э… речь про фейри? Я не понимаю. Эмили?

      Эмили: Одной из них была лучница, которую я сфотографировала. Она стояла близко от меня, вот как вы сейчас. Ее лук был выше, чем она сама. Видите ли, она не очень высокого роста, даже меньше меня, и я помню, что на тетиве была стрела. Она выстрелила в него – не для того, чтобы причинить боль, а чтобы напугать, – и он убежал. Другой был арфист. Слепой арфист. Как будто родился без глаз. Там, где должны быть глаза, только ровная кожа. Он очень высокий и худой, и у него всюду привязаны лоскуты и ленточки: к пальцам, бороде, волосам, струнам арфы и так далее. Раньше я удивлялась, почему он весь обвязан этими маленькими тряпочками, но теперь понимаю! Они помогают ему ориентироваться. Это как кошачьи усы – их шевелит ветер, листья и ветви, и таким образом слепой чувствует различные движения и понимает, где находится.

      (Изумленный шепот в комнате. Сразу несколько человек начали говорить, но мистер Г. Рук заставил их замолчать.)

      Рук: А ты не могла бы мне сказать, в какой день случилось это… э-э… событие?

      Эмили: Второго апреля.

      Рук: Понимаю. Очень интересно.