Человек без пальто. Е. Б. Глушаков

была бы она предельно проста, если бы всё это: близкое и далёкое, внутреннее и внешнее, чуждое и родное – самым неожиданным образом не переплеталось и не пребывало в постоянной борьбе.

      Ровно посреди этого опасного великолепия находится человек, т. е. каждый из нас и, как ни парадоксально, при своём столь очевидно обозначенном положении озабочен поисками… своего места! И не только места, но и понимания – кто он такой, в чём его предназначение?

      Бог, Вселенная и мы.

      Грани света

      Всё начиналось издали. С намёка.

      Сперва – лишь слух о Боге – небыль, миф:

      Всё было Бог – и чем трава намокла,

      И чем терзал сухую падаль гриф.

      Бог чудился и в идолах, и в страхах,

      Казался и ужасен, и жесток,

      В прах уходил и возникал из праха,

      И средоточъем зла казался Бог.

      В умах незрелых без конца дробился

      На множество стихий, обрядов, тел:

      Бог ручейка, бог солнечного диска,

      Бог – землепашец, кормчий, винодел.

      И лишь в накате миропониманья,

      В одно собравшем тысячи причин,

      Бог посетил разумное сознанье

      Как Царь всего, над всеми Господин.

      И властвовал не грубо, не предметно,

      Но потаённым Духа естеством.

      История и жизнь – все грани света –

      На Нём сошлись и растворились в Нём.

      И Он уже не прочил наказанье,

      Грозя уничтожением всего,

      Но о спасенье даровал познанъе,

      На крест подвигнув Сына Своего.

      И людям, как всегда: тугим – на ухо,

      На сердце – гордым, на глаза – слепым,

      Послал в поводыри Святого Духа,

      Чтоб узкий путь Любви открылся им.

      Природная грань

      Золотая черепаха

      Вот солнце – черепахой золотой

      Вползло по склону невысокой горки

      И высунуло голову из норки

      На окрик Маяковского: «Постой!..»

      Собрало капли на траве – росу,

      Что лучезарно вспыхнула улыбкой,

      Возможно, адресованной овсу,

      Примятому грозой, возможно, рыбкам.

      Личинки звёзд за облаком ища,

      Передохнуло в ласковом зените,

      И высветило в озере леща,

      И, жмурясь, прошептало: «Извините…»

      Вдоль журавлями вышитой канвы

      На васильки сползло, на повилику,

      И высушила юную улыбку

      Так весело искрившейся травы.

      Под сенью кипарисов и секвой

      Пластунские блужданья прекратила

      И вновь звалась не солнце, а Тортилла,

      В болотце остужая панцирь свой.

      Дети солнца

      Не заворожен играми пространства

      И в глупые мечты не погружён,

      Слежу как день в ночную тень прокрался,

      В измене уличив дебелых жён.

      Слежу за переменами погоды,

      За солнцем, преисполненном потуг

      Увесить сад шедеврами природы,

      Что повторят его горящий круг,

      Его великий, огнеликий профиль,

      Бордово-жёлтый в крапину устав,

      Чтоб на червей сердито хмурить брови,

      Своё потомство – в яблоке узнав.

      Хотя, конечно, все тут – дети солнца,

      И светом, словно соком налились,

      Пока оно лучится и смеётся

      На перекрестье сумасшедших линз.

      Звёзды и ковыль

      Чтоб мы, как пошлые фантомы,

      Не жили наперекосяк,

      Нас усмиряли фаэтоны

      И квартирантки на сносях.

      А споры за полночь, и ссоры,

      И жаром пышущая грудь –

      Считай, не хуже, чем рессоры,

      Смягчать умели тряский путь.

      И ветер мчался без дороги,

      По небу колотя, что цепь,

      И рослым жеребцам под ноги

      Бросалась меркнущая степь.

      Ночь упивалась гордым правом

      Не знать ни мошек, ни стрекоз,

      И звон копыт летел по травам,

      Над падалью орлов и звёзд.

      Бурлили беды по оврагам,

      Кидался ветер