Это ЦТК!. Сергей Буянов

лбин отдёрнул руку. Пробирка упала на предметный столик: содержимое, вязкое и тягучее, пролилось на конспекты лекций.

      Звонок наручного будильника оповестил об окончании эксперимента. Экспериментом Колбин считал рабочее время на кафедре. От нечего делать, лаборант смешивал остатки растворов, оставленные студентами после занятия. Что ещё можно успеть, когда нужно бежать на следующую пару? В анатомичку с едким запахом формалина, слезой вышибающим страх перед трупом, или в стационар на практическое занятие по уходу за больными.

      Студент Колбин устроился лаборантом на ректорскую кафедру, поэтому пользовался некоторыми привилегиями. Ему, например, не нужно было извиняться за опоздания. «Работал у ректора»! – читалось в честных голубых глазах студента.

      Колбин отёр руку о полу застиранного халата, бывшего когда-то белоснежным. Торопясь, студент оттёр тетрадь первой попавшейся под руку ветошью. Осколки пробирки он запихал в мусорный бак и захлопнул герметичной крышкой.

      – Колбин! Что ты там делаешь? – раздался в тишине голос старшей лаборантки.

      Колбин вздрогнул. Обернулся.

      Глядя на его хлопающие веки, женщина в белом халате с прожжёнными дырами на подоле, не удержалась, хихикнула.

      – Наталья Николаевна! – Колбин развёл руками. – Я тута…

      – Ты уже тама! – женщина махнула рукой в сторону двери.

      – Ага, ага! – Колбин вприпрыжку удалился.

      – Видали? – спросила Наталья у пустых колб. – Экий раздолбай!

      Продолжая ворчать, старшая лаборантка, собирала пробирки в раковину. Она занималась этой работой много лет, и могла бы считаться большим специалистом. Если бы лаборантам давали категорию – Наталья Семёнова заслужила бы самую высшую.

      Наталья была уверена, что карьерный рост остался позади. Впрочем, так и не начавшись. Закончив второй курс университета, она ушла в академический отпуск. Вынудил молодой муж, которому хотелось зарабатывать много и немедленно. Он заливался соловьём, обещая Наташе стремительную карьеру.

      – Без высшего образования люди имеют широкие возможности! —поучал он молодую жену.

      Широкие возможности разом сузились, как только Наташа забеременела. «Академ» пришлось продлить, а ребёнок родился мёртвым. Патанатом сказал, что уродства плода несовместимы с жизнью.

      – Это характерные дефекты для героиновых наркоманов! – сказал врач.

      Его тихий голос шарахнул по барабанным перепонкам Натальи. Она прижала ладони к ушам и выскочила прочь из кабинета.

      Разом стало всё понятным. Куда уходят деньги, откладываемые молодой семьёй для эмиграции в США – страну великих возможностей. Отлучки мужа «по делам», которые почему-то были неотложными. Его переменчивое настроение. И самое главное, нарастающее охлаждение и отчуждение.

      Наталья потребовала разъяснений, и получила несколько ударов в живот. Коротких, но болезненных. Открылось внутреннее кровотечение, была операция, в результате которой Наташа получила диагноз-вердикт: – «Стерилистас II». Объяснять ей, что вторичное бесплодие не столь безнадёжно, никто не пожелал. У Наташи не осталось сил даже для ненависти. С мужем расстались без эмоций. «Наркоману всё по барабану»! – сказал он супруге.

      По старой памяти Наташу пригласили работать на кафедру биохимии. Это было далеко до того, о чём мечталось. Но ближе к тому, что моглось. Наталья Николаевна знала, над какой темой работал каждый научный сотрудник: от заведующего до аспиранта первогодка. В последнее время работа ректора застопорилась. Скорее всего, старик устал. «Наелся», что называется. Докторскую степень он защитил давным-давно, звание профессора и члена-корреспондента получил, куда выше? Наталья понимала старичка и делала всё, чтобы никому не приходило в голову заподозрить светило мировой науки в наплевательском отношении к научной работе.

      Сегодня она убирала за студентами, делавшими лабораторную работу по ферментному катализу. Половина группы работала с препаратами печени, другая половина – почек. Что с чем связывалось, и что получалось в результате, – Наталья Семёнова не знала, и вникать не хотела. Старший лаборант выполняла свою работу. Прогнав Колбина, она решила навести порядок самостоятельно. Настроение было подходящим. Когда на душе скребутся кошки, лучше всего заняться привычной работой. Наталья знала: этот рецепт от хандры срабатывает безотказно. Механически промывая пробирки и реторты, Наталья старалась выгнать из головы ненужные мысли, «загрузки».

      Задумавшись, она не заметила, что одна из пробирок разбита. Лаборантка порезалась и вскрикнула. Осколок тонкого стекла торчал из большого пальца. Наталья, зажмурившись, выдернула стекло. Женщина сполоснула под краном палец и забинтовала его. Боли не было, но лаборантка продолжала машинально дуть на повязку.

      Наконец она сообразила: делает что-то не то. Наталья Николаевна вздохнула, надела резиновые перчатки. Лаборантка по-быстрому прополоскала пробирки и колбы, осколки стекла выбросила в металлический бачок с закрывающейся крышкой.

      Подошло