Неудобный русский (сборник). Влад Ривлин

ься, как и выжить, для них совсем не главное. Гораздо важнее для этих людей остаться самими собой, сохранить себя как личность.

      Невозможно победить смерть, но можно сохранить собственное достоинство. Невозможно переделать мир, но можно остаться самими собой в этой непростой жизни.

      Они не всегда положительные, герои этих новелл, но всегда личности. Они яростно отстаивают своё «я» в нелёгкой, а порой и немилосердной жизни, идут против течения и борются, когда бороться вроде бы бессмысленно. Они не всегда побеждают, но всегда остаются самими собой.

      И главное, они живые в своих поступках, в своих высказываниях. Перед читателем разворачивается театральное действо, только не в образах, а в строках.

      Автор выражает глубокую признательность всем, кто помог ему в написании новелл этого сборника, – своим душевным участием, вдумчивым прочтением, дружеским одобрением или, наоборот, критикой.

      Моя особая признательность Георгию Борисову Ангелову, Борису Иосифовичу Дубсону, Константину Варбу, Михаилу Юрьевичу Гнитиеву, Николаю Ивановичу Дорошенко, Татьяне Духлинской, Иосифу Абдурахмановичу Куралову, Николаю Николаевичу Николаеву, Владимиру Рысинову, Людмиле Васильевне Щипахиной, Исраэлю Адаму Шамиру.

      Неудобный русский

      – Я на этом месте десять лет проработал. Ты думаешь, легко в таком месте работать? Со стороны кажется, чего уж там, сидит себе этакий плешивый бездельник в шикарном лобби, одетый в строгий костюм, и ничего не делает. Может, в других местах, не таких престижных, как это, оно так и есть. Но чтобы здесь удержаться, тут одного желания мало. Угодить богатым людям – это искусство, для которого талант необходим. Да-да, талант. Сколько здесь до меня народу перебывало – с большим опытом работы в дорогих гостиницах, с кучей рекомендаций, заканчивавших специальные курсы и т. д. и т. п. А удержался я один. Это врождённое – почувствовать, чего хочется хозяину. Такое не каждому дано, будь ты хоть дипломированным психологом. А я вот, кроме школы, нигде больше не учился, но в людях разбираюсь получше любого психолога. Почему? Я тебе скажу почему: потому, что я люблю богатых людей. Да, именно богатых. И ненавижу бедных. Если бы ты рос так, как я, ты бы сразу меня понял. У нас в семье было девять детей. Родители никогда не думали, чем будут нас кормить, на что одевать, учить профессии. Они гордились тем, что у них, видите ли, большая любовь, а всё остальное не важно. «Где есть для двоих, там и для третьего найдётся», – любил говорить мой отец. А там, где нашлось для троих, там найдётся и для четвёртого. Ну и так далее. Если бы ты знал, как до сих пор меня раздражает их убогая философия! Они только и делали, что отказывали себе во всём ради детей и тому же учили нас: прежде, чем что-то съесть, посмотри, все ли твои братья и сёстры сыты. Поделись, помоги, пожертвуй чем-то ради других… А я не хочу ничем жертвовать! Ни для кого! Всё, что я имею в жизни, я добился сам: выслужил, отвоевал, заработал! И ни с кем не собираюсь делиться: ни своими доходами, ни своими убытками! Может, со стороны кажется, что добился я в жизни вовсе не так уж и много. Есть немало таких, которые меня презирают, называя лакеем и лизоблюдом. Мои братья – первые. Мой старший брат как-то даже сказал мне, мол, тебе лишь бы при господах жить. Да, это так, и я этого не стесняюсь. При господах лучше, чем при бедноте. Мне хорошо при господах, и меня устраивает быть при них лакеем. Я люблю их, они это чувствуют и поэтому любят меня. Нет, конечно же, любят они меня не как равного. Но меня устраивает моя роль слуги – маленького человека с большими возможностями! Да, я не стесняюсь этого сказать, и пусть меня ругают как хотят: лакеем, лизоблюдом и кем ты только не хочешь. Любить богатых непросто. У всех свои причуды, а у богатых – особенно. Мои предшественники ругались: от них не то, что чаевых, снега зимой не выпросишь. Вон, хозяин целой сети дорогих ресторанов и дорогих высотных зданий в городе бьётся чуть ли не в истерике, если узнает, что кто-то из гостей принадлежащего ему зала торжеств забрал с собой бутылку кока-колы, уже не говоря про бутылку вина. А старуха-мультимиллионерша по пятницам бегает на рынок с огромной тележкой и там за бесценок, а то и вообще даром набивает свою тележку всем, что продавцы выбрасывают в конце дня: фрукты и овощи, которые больше нельзя хранить, просроченные сыры и колбасы, словом, абсолютно всё. Такие люди тяжело расстаются с копейкой. Но мне от них нередко перепадает купюра-другая. Почему? Да потому, что чувствуют они во мне родственную душу! Поэтому постоянно прибавляют мне зарплату и балуют подарками к праздникам. Ты думаешь, если другой кто сядет на моё место, его тоже так будут баловать подарками и чаевыми? Чёрта с два! Потому что только я могу найти к ним подход. Кто ещё так будет возиться с их детьми: угощать сладостями, а тех, что постарше, – сигаретами, готовить для них кофе, приводить в чувство после перепоя, заметать следы за ними, после их шалостей, если они, к примеру, родительскую машину разобьют или у них неприятности из-за девушек? Всё я! И родители их об этом знают. Где они ещё такого, как я найдут? В общем, жил я как в раю, пока не появился этот чертов русский. А как он появился, так всё сразу прахом пошло. Он пришёл к нам после армии. Служил где-то в горячей точке и считается как бы героем. Ну и как у многих героев, с головой у него нелады. То ли контузия даёт о себе знать,