Умершие живут. Сергей Снегов

ном пространстве, они совершили совместно. Еще когда Генрих заканчивал школу – Рой был на семь лет старше, – братья стали работать вместе и с той поры не разлучались ни на день. Достаточно было одному чем-либо заинтересоваться, как другой тотчас загорался этим же. Трудно было найти столь же близких друзей, как эти два человека.

      – Ты не желаешь слушать! – упрекнул Генрих Петра.

      – …и потому надо переработать огромный фактический материал, фиксируя сразу десятки и тысячи объектов, – невозмутимо продолжал Рой какой-то сложно задуманный аргумент.

      – Тумба! – с досадой продолжал Генрих. – Даже тумба – и та внимательнее тебя, Петр.

      – …а на основе проделанного затем подсчета и отбора наиболее благоприятных случаев…

      – Я отвлекся, – сказал Петр с раскаянием.

      – …учитывая, конечно, индивидуальные особенности каждого объекта, ибо на расстояниях в сотни светолет искажения неизбежны, и, кроме общей для всех характеристики, они будут пронизаны своими неповторимыми особенностями…

      – Твое мнение? – потребовал Генрих.

      – У меня его нет, – сказал Петр. – Я наблюдатель, а не судья.

      – …вывести общее правило поиска и применить его к расшифровке других объектов, которые, в свою очередь…

      Генрих вскочил:

      – Выводи общие правила, а я начну, как все люди, с самого простого.

      Генрих вышел, хлопнув дверью. Рой замолчал, не закончив фразы. Петр засмеялся. Рой с укором посмотрел на него.

      – Неужели вы рассчитывали, что с первого испытания все пойдет как по маслу? – спросил Петр.

      – Вторая неделя, как механизмы запущены, – пожаловался Рой, – и ни одной отчетливой картины!

      Петр сочувственно посмотрел на него. Братьям, конечно, не до веселья.

      Сверхсветовые волны пространства, в считанные минуты уносясь за Сириус и Капеллу, фиксировали множество сфер излучения, удалявшихся от Земли, но расшифровать их не удавалось. На экране порой вспыхивало что-то туманное, нельзя было разобраться, где лица, а где деревья, где животные, а где здания, – посторонние шумы забивали голоса.

      – Вы сумели разрешить самое важное: волны пространства оконтуривают все уносящиеся мозговые излучения, – сказал Петр. – Доказано, что человек оставляет после себя вечный памятник своей жизни. А что буквы на памятнике так сложны…

      – На Земле уже двести лет отлично расшифровывают излучения мозга, возразил Рой. – Но что это может оказаться так трудно по отношению к волнам, давно путешествующим в космосе…

      – Вот-вот! А теперь вы тщательно разберетесь в помехах и найдете способы преодолеть их.

      В комнату вошел взволнованный Генрих.

      – Все механизмы уже переведены на мою систему поиска, Рой! Советую тебе убедиться, что ничего от твоих предложений в программах не сохранено.

      – Если все собрано точно по твоей схеме, то не сомневаюсь в провале. – Рой вышел.

      – Устал! – сказал Генрих, опускаясь в кресло. – Две недели почти без сна… Тошнит от мысли о восстановительном душе. Рой обожает душ. А терять часы на сон жалко! Как вы обходились в своей дальней дороге?

      – Мы спали, Генрих. У нас тоже имелся радиационный душ, и мы порой, особенно за Альдебараном, прибегали к нему. Но любить его – нет, это противоестественно! Когда была возможность, мы спали обычным замечательным земным сном.

      – Я посплю, – пробормотал Генрих, закрывая глаза. – Минут десяток…

      – Только не сейчас!.. – Петр потряс Генриха за плечо. – Когда вы запальчиво спорите, я никого из вас не понимаю. Объясни, пока Роя нет, чем твоя схема отличается от его.

      – Схема? – сказал Генрих, открывая глаза. – У Роя нет схем. Рой педант.

      Генрих вскочил и зашагал по комнате. Если приходилось объяснять, ему легче это было делать на ходу.

      Петр наконец уяснил себе, что Рой настаивает на фиксации всех излучений мозга, обнаруженных в галактическом пространстве, а после изучения того, что объединяет их, хочет искать индивидуальную расшифровку. Генрих же настаивает, чтобы поиск начали с излучений выдающейся интенсивности, с резкой индивидуализацией – горных пиков своеобразия на плоской равнине схожестей.

      – Во все времена существовали люди с особо мощной работой мозга. Пойми меня правильно, Петр, я не о признанных титанах умственного усилия… Нет, обычные люди, может, неграмотные мужики, а может, и гении, не зарекаюсь, – те, у кого мозг генерировал особо мощно…

      – Мне кажется, резон в твоих рассуждениях есть.

      – Скажи это Рою! Обязательно скажи!

      Генрих снова опустился в кресло. Рой все не появлялся, и Петр осторожно спросил Генриха:

      – Рой намекнул, что у тебя есть какие-то личные причины заниматься этой работой… Извини, если вторгся в интимное…

      – Я не скрываю. Ты слыхал об Альбине?

      – Знаю, что она была твоей невестой.

      – И больше ничего?

      – Я