Моя бывшая жена. Оливия Лейк

им. Ассоциации, пошлые и порочные, совершенно не по случаю, устремились к паху. Меня две недели на голодном пайке держали! Пашка ветрянку принес, а я не болел, ну и отправили меня по известному адресу. Не, не на хуй, конечно, к отцу с мачехой. Дом у нас большой, но жена у меня медик, поэтому все очень строго.

      – Пойдем, потанцуем? – выбора не оставил, на себя потянул и через минуту среди танцующих оказались. – Я соскучился, – и задницу сжал, сминая гладкую ткань.

      – Кир, папа твой, вон, смотрит, – мягко шлепнула по рукам и вернула ладони себе на талию. Да, отец пожаловал, поэтому и пафоса столько: генеральный прокурор все-таки.

      – Да ладно, – я развернул ее так, чтобы никто не смотрел, спрятал за свою спину. Машка у меня тонкая и грациозная, блондиночка-осиночка, а я медведь: люблю пирожки, рисковать и трахаться. Кормят меня хорошо, служба и опасна, и трудна, секс с женой хорош, вот только мало мне. – Чего ты? – вжал в себя, стояком нежный живот тараня. Пусть чувствует и краснеет. Прямо как сейчас. Тридцать лет уже, а все как девочка.

      – Субботин, ты как озабоченный неандерталец! – воскликнула, но не отстранилась, наоборот потерлась. Тоже соскучилась.

      – Конечно! Давай почаще и все будет тип-топ.

      – Тебе живется, что ли, плохо? – стукнула в плечо.

      – Машка, – обнял крепко и в ухо зашептал, – я хочу нормально, без этих: побыстрее, потише, Пашка зовет.

      Дети вносили коррективы в жизнь родителей, сексуальную в том числе. У нас пацан шестой год пошел. Нормальный. Но Машка носилась с ним, как с девчонкой сопливой! Первые годы понятно. Она карьеру, силы, время положила, чтобы он здоровым рос. Родовая травма. Машка себя винила, что вышло так. Глупость как по мне. Но женщины существа мнительные.

      – Маха, я номер снял, – начал к выходу ее теснить, – вся ночь наша: с криками, стонами, влажными шлепками…

      Ночь шальная. Наша. Давно у нас так не была, а хочется. У меня верхняя голова отключилась, кровь вздулась и бурлила исключительно в районе нижней.

      – Кир, подожди. Телефон.

      Маша достала из крошечной сумочки, болтавшейся на запястье, мобильный. Ну кто там еще?!

      – Слушаю, Зоя Степановна. Что с Пашей?

      Я напрягся. Ну каково, а?! Я ж няньке оплатил всю, блядь, ночь! Ну неужели с пацаном пятилетним справиться не может?! Уволю нах, старую перечницу!

      – Кир, у Паши голова болит, уснуть не может…

      – Ну и?! – вспылил я.

      – В смысле «ну и?»! Это и твой сын, Субботин!

      – Я в курсе, только не пойму, что ты пляшешь вокруг Пашки! Он к тебе хочет и знает, как этого добиться, а ты ведешься!

      – Не начинай, а.

      – Это я еще и начинаю?! – ну, отлично!

      – Ты со мной или как? – прохладно поинтересовалась. Я ненавидел, когда она такой становилась: неприступная ледяная королева. Профессорская дочка, а я быдло фсбэшное. Хотя меня этикет-шмитекетам учили, будь здоров. Мама, царствие ей небесное, и гора репетиторов.

      – О! – к нам подвалили мужики. – А вот и наш подполкан!

      – Без меня никак! – обнялся с ними и послал ей раздраженную улыбку. – Влад, дежурит. Он тебя отвезет.

      Машка уехала, а мне праздник не в радость: тосты, жрачка, веселье. Зато гости довольны. Любят банкеты за чужой счет. Абрамов вообще прилично накушался.

      Я скривился. В попойках управы меня раздражало две вещи: когда блюют и быдлят. Я глазами нашел его жену, Марину, домой пора им. Мы с Абрамовым по работе особо не пересекались – разные весовые категории, – он у Ильи в отделе служил. Иногда их семья примыкала к нашей компании, отдыхали вместе. Приятельствовали, но меня раздражало его стремление примазаться к чинам и званиям. Был бы бабой что, задом нам подмахивал ради продвижения?

      Китель снял и на улицу вышел. Курить охота. Чиркнул зажигалкой, затянулся глубоко, шею размял и к колонне прислонился. Ночь такая теплая. Для начала лета – сказка. Жаль пропадала. Машка, сучка, продинамила. Эх. Ничего, еще часик, потом домой приеду и не слезу с нее, пока пощады не попросит. И все равно не слезу.

      – Можно сигаретку? – рядом неожиданно нарисовалась Марина Абрамова. Мы не особо общались, когда бывали в одной компании, но бабой она была приятной, в отличие от своего мужа.

      Я достал сигареты. Она прикурила.

      – Спасибо.

      – Твой Антошка все, картошку собирать пошел? – кивнул в сторону. Там реально святых выноси. Марина глаза закатила. Докурила. И снова сигарету попросила.

      – Прости, Кирилл. Я ему говорила, но он меры не знает. Ты ведь не любишь пьяных…

      – Откуда ты знаешь?

      Да, это было правдой. У меня мать погибла, потому что в ее машину бухая мразь въехала.

      – Маша как-то обмолвилась, а я запомнила. Где она, кстати?

      – Уехала, – ответил резко, не сдержал раздражения. – Сын приболел.

      – Понятно, – понимающе кивнула. – У нас Настя тоже чуть что с соплями. Я уже забила и в школу отправляю, как есть. Первый класс, пусть