Почти прекрасны. Джейми Макгвайр

самом эпицентре бури. Конечно, сейчас настало затишье, но мы знали, что ждало впереди, и от этого было не лучше.

      Трэвис молчал весь путь, пока мы возвращались домой, сообщив своему отцу о нашей женитьбе.

      Джим воспринял новость хорошо. Даже больше – он пришел в восторг, но понял, что нас что-то гнетет. Теперь во всех новостях говорили о пожаре, и Джим, скорее всего, просто не хотел спрашивать лишнего.

      – Трэв, ты что-то притих. О чем задумался?

      Он держал перед собой мое свадебное платье, которое в следующее мгновение аккуратно уложил на одеяло.

      – Ни о чем.

      – Ни о чем? – с сомнением переспросила я.

      – Между свадьбой и возвращением прошло всего несколько часов. Это не так долго.

      Я забралась на кровать, подползла к нему, сминая вещи, и сомкнула руки у него на шее.

      – Согласна. Мы будто побывали в другом измерении. Но если посмотреть на все с хорошей стороны, мы можем провести вдвоем столько ночей, сколько захотим.

      Трэвис натянуто улыбнулся и снова посмотрел на мое платье. Атлас и фатин немного помялись, отчасти после поездки, отчасти и после нашей брачной ночи.

      Мой муж был прав, прошло еще не так много времени – между волшебными, просто идеальными мгновениями, когда мы давали друг другу клятвы, и нашим полетом домой – но мы время зря не теряли.

      И хотя Трэвис уже не раз целовал меня и обнимал, но благодаря его восторгу от свадьбы и возможности назвать меня женой все привычное вдруг обрело новые краски. Мы снова и снова скрепляли наш брак близостью, и Трэвис не переставал доказывать, что ему больше никто не нужен, а быть моим мужем – самое важное для него во всем белом свете.

      Я поцеловала его в щеку, а потом вернулась на свою сторону кровати, наблюдая, как он раскладывает вещи для стирки. По правде говоря, одежды тут было не так уж и много, но он выворачивал каждую вещицу и разглаживал, чего никогда не делал раньше – об этом свидетельствовали четыре огромные кучи одежды на полу.

      Трэвис будто хотел погрузиться в бытовые дела, чтобы не впускать в свои мысли терзавшие его вопросы и тревоги.

      Я подняла левую руку, любуясь кольцом с бриллиантом точно так же, как Трэвис совсем недавно любовался моим свадебным платьем. Пошевелив пальцами, я с наслаждением увидела, как камень сверкнул на солнце, а потом заметила, как внимательно смотрит на меня Трэвис. Уголок его губ пополз вверх, и муж усмехнулся.

      – Ты как, в порядке? – спросил он уже в третий раз после нашего возвращения домой.

      – Я все еще миссис Мэддокс, – сказала я. – Так что… да. Но жаль, что у нас нет побольше времени перед началом учебы.

      – Мы можем прогулять несколько дней, – усмехнулся он.

      Поначалу я решила, что он пошутил, но когда наши взгляды встретились, он отложил в сторону вещи и обошел кровать, садясь рядом со мной. Он внимательно посмотрел на меня своими теплыми карими глазами, его подбородок покрывала легкая щетина. Трэвис был столь же притягательным, что и в день нашей встречи, татуировки украшали его гладкие рельефные мускулы.

      В татуировке на его руке смешались стили «артистик» и «трайбл», но больше всего он ценил надпись с моим прозвищем, выполненную изящным курсивом на запястье, а еще фразу на иврите, протянувшуюся под ребрами. Там говорилось: «Я принадлежу своей любимой, а она мне», как, собственно, и было. Теперь официально.

      В Вегасе даже я сделала себе тату: «Миссис Мэддокс». Для той, кто и подумать раньше не мог о татуировке, я теперь с восторгом пялилась на нее, как и на своего новоиспеченного мужа.

      Муж. Уверена, от этого слова у меня всегда будут мурашки по коже.

      Трэвис потерся носом о мою шею, покрывая поцелуями нежные участки кожи.

      – У меня еще не было большего искушения, но в этом семестре у нас статистика. Я не собираюсь пропускать занятия.

      – Ты справишься, – сказал он. – Ты решаешь задачи так же отлично, как я размахиваю кулаками.

      – Нет ничего прекраснее.

      Он отстранился, чтобы уловить мое выражение лица, и я увидела в его глазах смешанные эмоции. Брови Трэвиса поползли вверх, а на лице отразилось полное обожание.

      – Значит, моя жена.

      – Вряд ли ты устанешь это повторять, да?

      – И хорошо. Может, не буду чувствовать себя глупо от того, как сильно я счастлив.

      Он чуть повернул мою голову и прижался к губам, потом подхватил под ягодицы, разжигая во мне желание.

      – У нас есть на это время? – спросил он.

      – Мы же молодожены, найдем, – сказала я, откидываясь на матрасе.

      Трэвис стянул с себя футболку и бросил к куче других вещей, которые лежали на кровати. Он с легкостью снял с меня черные легинсы, вновь поцеловал и только потом скользнул ладонью под мои хлопковые трусики.

      Я ахнула, с губ сорвался стон. Услышав это, Трэвис лишился всякого самообладания, наспех избавился от боксеров и без промедления погрузился в меня.

      Устроившись