Старый Свет. Книга 2. Специальный корреспондент. Евгений Капба

р отправился в сторону, как и свёрток с погонами и наградами, который даже разворачивать не хотелось – на зубах всякий раз появлялась оскомина.

      Следовало позаботиться и о хлебе насущном: пара банок тушёнки, краюха ржаного, початая, но плотно закупоренная бутылка вина, фляга с водой, какие-то слегка пожухлые огурчики и желтоватая петрушка – это было совсем неплохо. Видали и похуже!

      Вещмешок-сидор отправился в сторону – вот о чём я скучать не буду, благо теперь у меня имелся вполне приличный кожаный ранец. Из платяного шкафа в него перекочевали две смены белья, тёплый вязаный свитер и костюм поцивильнее – брюки в полосочку и сорочка. С полки я достал парочку дорогих сердцу книг и толстую тетрадь, которую использовал для записей. Скатка с шинелью пристроилась в крепления снизу – красота!

      Бежал ли я? О да.

* * *

      Ситуация назревала скверная. Как говаривал мой знакомый особист с непримечательным лицом, у каждой проблемы есть фамилия, имя, отчество. Лиза, Елизавета Валевская – вот как её звали. Свеженькая, миленькая, с пшеничного цвета волосами, яркими голубыми глазами, всегда готовыми к улыбке, и восхитительно алеющими в самый неподходящий момент щёчками. Очень, очень хорошая девочка.

      В гимназии, где я работал последние три года, в соответствии с новыми веяниями имелись и мужские и женские классы. Никаких проблем с девочками в целом не было – прилежные, послушные, старательные – такие ученики просто мечта любого учителя, который до этого дирижировал ротой здоровенных мужиков. Проблема была с их родителями.

      По итогам Великой войны, по самым скромным подсчётам, погиб каждый десятый имперский мужчина призывного возраста. Гражданская война также собрала свою кровавую жатву. Дефицит женихов образовался жесточайший, и конкуренция за подходящую партию порой доходила до абсурда.

      Всё это время мне удавалось избегать пристального внимания вдовушек, строящих матримониальные планы. Наверное, дистанция, которую я установил между собой с одной стороны и коллегами и попечительским советом с другой, всё-таки играла свою роль. Ну да, пришлось прослыть чудаком, но это чудачество легко списывали на пережитое на фронте. Да и, откровенно говоря, учителем я был хорошим – поэтому прощалось многое.

      Но теперь меня припёрли к стенке. В буквальном смысле слова. В последний день четверти меня поймала на улице весьма респектабельная пара и, совершив обход с обоих флангов, завершила окружение у манящей изобилием товаров стеклянной витрины универсального магазина.

      – Понимаете, – сказала миловидная женщина неопределённого возраста, – девочка очень страдает.

      Я не понимал.

      – Вы должны войти в положение. – Было видно, что эти слова даются импозантному господину с видимым трудом, – У неё есть ваша фотография из газеты, она прячет ее под подушкой. Плачет вечерами, а я не могу позволить, чтобы моя девочка плакала.

      – Я читала её дневник – там всё про вас, – снова подала голос дама.

      Мои ощущения были сродни лёгкой контузии. Эти двое натурально втирали мне какую-то дичь. Мозг же независимо от моего желания совместил идеально-симметричный нос мужчины и его открытый лоб с голубыми глазами и изящной шеей дамы – и картина сложилась.

      – Лиза, – сказал я. – Вы пришли из-за неё.

      Ну да, она смущалась и краснела всякий раз, когда мне приходилось вызывать её. Да, она всегда тщательно следила за своей внешностью и иногда задерживалась в аудитории чуть дольше, чем было необходимо, но…

      Наше время породило миллионы подранков. Бывшие беспризорники, сироты круглые, над которыми взяла опеку империя или её сердобольные граждане, и сироты, потерявшие одного из родителей… Нынешние подростки, юноши и девушки, взрослели в ужасающих условиях, и мало кто из них избежал участи быть свидетелем дел кровавых и жутких, которые вовсе не предназначены для детских глаз. Многим из них хотелось внимания – независимо от пола, социального происхождения и имущественного положения. Просто необходимо было перекинуться несколькими словами с взрослым, который говорит с ними не чинясь, слушает и воспринимает как равных. Я старался, ей-Богу. Мне было до одури их жалко.

      Но рассматривать ученицу в качестве будущей спутницы жизни или того хуже, мимолётного увлечения? Упаси Господь! Ничто человеческое мне, конечно, не чуждо, да и девицы в семнадцать лет вполне привлекают мужское внимание… Однако есть же, в конце концов, понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо!

      Госпожа Валевская-старшая посмотрела мне прямо в глаза и сказала:

      – Я думаю, объявить о помолвке сразу после выпускного бала будет вполне уместно.

      А я думал, что вполне уместно будет скорее пустить себе пулю в лоб.

      – Вы несвободны? – встревоженно уточнил её супруг.

      – Нет, дело не в этом… – попробовал начать маневрировать я. Но эти двое, видимо, всё уже решили для себя.

      – Я понимаю, что вы небогаты, – кивнул господин Валевский. – Но у вас кристальная репутация – это дорогого стоит в наши дни! Не переживайте, я дам солидное приданое, сможете открыть частную