Вдовы костяного дворца. Марина Гостневская

оры и объяснения с начальством не помогут.

      Территория завода занимала площадь нескольких крупных городов, а то и небольшой планеты. На закрытом предприятии производилось рекордное количество химической продукции: органическая и неорганическая химия, фармацевтика, основные составляющие парфюмерии и косметики и даже взрывчатые вещества. Караваны судов, нагруженные химическими компонентами и готовыми товарами, ежедневно отправлялись в разные уголки галактики.

      Основные корпуса завода построили с использованием передовых технологий, но несколько зданий сохранились c самого основания предприятия и эксплуатировались не один десяток лет. В обветшалых ангарах модернизировали оборудование, но многие производственные линии неумолимо превращались в аварийный хлам.

      Руководство старательно закрывало глаза на древние механизмы, их комфортабельные офисы располагались на значительном удалении от грохочущих железных монстров. Проверяющие комиссии в дебри завода тоже не заходили – всей жизни не хватит обойти каждый закуток и ржавый ангар. Гораздо приятнее осмотреть новые белоснежные корпуса, сделать рекламные фото в яркой каске и улететь домой с пухлым конвертом хрустящих купюр в оттопыренном кармане.

      По документам химическое предприятие числилось передовым и современным, а небольшие аварии и летальные случаи с персоналом старательно замалчивались.

      Еще недавно Энн была признана одним из лучших работников завода. Девушка выполняла сложные операции на новейшем электронном оборудовании и мечтала переквалифицироваться в инженеры. Она даже успела подать документы на заочное отделение престижного технического вуза.

      Все планы в одночасье перечеркнуло очередное медицинское обследование.

      О высшем образовании и даже о работе на прежнем оборудовании речи уже не шло – с ее диагнозом это было полностью исключено. Впереди предстояло длительное болезненное лечение, которое все равно давало один шанс из ста. Все процедуры оплачивались по страховке, государство не бросало своих граждан один на один с такой бедой, но просто сидеть дома и медленно умирать Энн не могла.

      В исключительном порядке и только из уважения к былым заслугам девушке разрешили работать на проходной: следить за камерами, делать бесконечные выгрузки из базы данных, формировать сводные отчеты о количестве опоздавших и прочую нудную дребедень. Но лучше так, чем сидеть дома в оглушающей пустоте и гадать, сколько она еще протянет.

      Иногда по камерам Энн видела бывших коллег, с тоской провожала их взглядом, но встречаться лично не хотела. Многие сослуживцы уже знали, что она смертельно больна, начинали шептаться за спиной – их сочувствующие любопытные взгляды только усугубляли и без того тяжелое душевное состояние.

      Энн полностью замкнулась в себе.

      С головой уходила в отчеты, с таким же рвением делала ежедневную рутинную работу, как раньше управляла электроникой. Но работать с каждым днем становилось все тяжелее, силы утекали, как песчинки в старинных часах, доставшихся от бабушки.

      За последнее время девушка очень изменилась: стала бледной, почти прозрачной, казалось, сквозь нее видно все, что происходит за спиной. В этом преображении были некоторые плюсы – большинство знакомых ее просто не узнавали, проходили мимо, не замечая бестелесное замученное существо в серой униформе, и не терзали вопросами, что с ней и как.

      По злому стечению обстоятельств прямо из окна проходной был виден корпус фармацевтической химии: в новом белоснежном здании производились самые современные лекарства и отправлялись в разные концы Вселенной.

      «Целый завод выпускает тонны медицинских препаратов, а для твоей болезни ни одной таблеточки не придумали», – шептал в голове мерзенький голосок.

      Точнее, придумали много всяких тяжелых, отравляющих организм, лекарств, практически ядов, но ни одно из них не могло помочь по-настоящему. Максимум – продлить мучения, протянуть на пару лет унылую, полную боли и одиночества жизнь. От лечебной отравы начинали крошиться зубы, выпадали волосы, Энн постоянно сопровождали хроническая тошнота и головокружение. Хорошо, что пока не мучили сильные боли, но это испытание предстояло пережить.

      Каждое утро Энн заставляла себя встать с кровати и упорно идти на работу. Как ни странно, но на новом рабочем месте ей становилось легче, словно измученный тяжелой болезнью и еще более тяжелым лечением организм тоже забывался, мозг с усердием начинал считать цифры и сводить бесконечные таблицы.

      В тот день ей было особенно плохо – сказались бессонная ночь и новый курс лекарственной отравы.

      Энн все же пришла в маленькое здание проходной, села на рабочее место и серьезно раздумывала, не прекратить ли лечение – так хотя бы быстрее все закончится.

      Большинство сотрудников вовремя проскочили на территорию завода, только несколько опоздавших торопливо бежали в свои корпуса. Энн грустно смотрела им вслед. Девушке казалось, что вся жизнь кипит там, на предприятии, а она осталась одна, за бортом чужой интересной жизни, медленно умирающим безмолвным наблюдателем.

      Именно в