Красная тетрадь. Екатерина Мурашова

ничего – она ж моложе меня. Шестнадцать – около того. А отчего ты спрашиваешь, Андрей? Ты что, разве знаешь ее?

      – Да вот, прикидываю. Роман «Сибирская любовь» – это не она ли писала?

      – А, ты читал?! Так ты тогда все про нас знаешь! Там же узнать всех легко.

      – Да я такого чтения не любитель, – невнятно отговорился Измайлов. – Помню смутно, только хвосты. Ты уж расскажи, чем там кончилось-то…

      – Софи сама нам роман не прислала, постеснялась, что ли, хотя на нее это и не похоже. Метеоролог наш…. после уж в Петербург по научным делам ездил, вот он и прикупил. Привез, в дороге прочел. Как стал рассказывать, да хохотать (его-то там, в романе, не было, он в то время на Лене пробы какие-то собирал), так у него книгу отобрали, да больше он ее не видал. Веришь, в две недели до дыр зачитали! Каждый себя искал. И вправду, умора, как она все перевернула. Вера только одна не дивилась, думаю, ей Софи и раньше как-то передала, да только она никому говорить не стала. Из Веры Михайловой лишнее слово клещами тащить… Но мне-то понравилось, особенно папенька наш хорошо вышел, как он все из латыни говорит, и Матвей Александрович с Верой. Про меня там мало, ты, должно, и не помнишь…

      – Но погоди, там ведь какая-то путаница с бумагами была. У этого, приезжего инженера, и того, ее жениха, который погиб…

      – Ну это она, понятно, для красоты придумала. Чтоб завлекательней для читателя. Жених ее тогда погибшим считался, но… вот ведь подумай, как жизнь-то оборачивается! Врешь, врешь, да ненароком и правду соврешь. Выжил он!

      – Так и у нее в романе – выжил! Она знала! Я так тебе и говорил!

      – Да что ты говорил! – Надя досадливо махнула рукой и двинулась на лежанке. – Дубравин и появился-то первый раз через год после того, как она в свой Петербург отъехала. И где? Кем?

      – Кем? – эхом повторил Измайлов.

      – Да ты ведь, голубчик Андрей Андреич, и его знаешь! – усмехнулась Надя.

      – Кого? Дубравина? Откуда?

      – Помнишь главаря шайки, которая тебя добить не сумела? Сергей Алексеевич?

      – Это… он?!

      – Точно, он. Сергей Алексеевич Дубравин собственной персоной.

      – С ума сойти! – искренне воскликнул Измайлов. – А как же так вышло? Ты знаешь?

      – Ну, здесь я только догадываться могу. Скорее всего, его во время нападения ранили, а камердинер его, Никанор, его где-то припрятал, а сам взял сторону разбойников. Потом уж они вдвоем… Никанор-то все по Вере сох…

      – Той самой Вере? Которая с инженером и горничная Софи? Что ж она им всем?

      – Той самой. Ее ты еще повидаешь и, гляди, сам… – Надя добродушно улыбнулась, но где-то в глубине ее темных глаз мелькнули язычки пламени. – Сам не присохни…

      – Что ж? Такая удивительная женщина? – невозмутимо уточнил Измайлов. – Красавица? Умница?

      – Да уж поумнее иного мужика будет. Увидишь, – Надя решительно закрыла тему,