Саги огненных птиц. Анна Ёрм

как о проступке, позабыв, что сам конунг хотел подмять под себя растущий неподалёку от их столицы островной город свеев. Многое себе позволяли пришлые купцы, поселившись на их территории. Недовольство Крестителя росло день ото дня, и вряд ли бы он разрешил эту ситуацию мирно.

      Не было тут другого пути – только сила.

      А ведь брат, Лейв, холодная голова, он ведь просил остаться, знал, что отцу будет неугодно его желание запугать свеев, позарившихся на чужие земли. Но как Арн Креститель терпел всё это?

      Он облизал широкую рану на губе, снова её раздражая. Она заросла, но всё ещё бугрилась, мешая и побаливая. Наёмные стражи острова, хоть и не сразу сообразили, с чем пришёл на ладьях сын конунга, всё же решились дать запоздалый отпор. Хольдов в городе было мало – почти все ушли под парусами на войну вслед за конунгом Анундом. Ольгир взял город почти без боя.

      – И как ты привёл сына Крестителя обратно, никого не убивши? – раздался взволнованный голос епископа.

      – Когда мы подплыли к острову, нас долго держали за частоколом, не давая высадиться. Но, видимо, в ком-то из его хольдов проснулась совесть при виде знакомого паруса, нас наконец впустили. А Ольгир, беспечный плут, праздновал смехотворную победу в тамошнем Большом доме, запугав местных жителей. Да только передо мной и сынами моими вся охрана его расступалась, сражённая, пропустила вперёд. Так что мне осталось лишь изловить его, как зверя, и связанным по рукам привести к отцу. Надо было ему ещё рот заткнуть, чтобы не скалился он на меня, думая, что отец всё ему простит да поблагодарит.

      Знатный пленник помассировал запястья, которые всё ещё саднило из-за тугой верёвки.

      – Не знал я, что он не от имени Крестителя деяния творит. – Говорящий сотворил божий знак при упоминании конунга, при жизни признанного святым. – Ведь и сам Креститель собирался взять город свеев. Они слишком близко подошли к Онаскану и заняли земли, что принадлежат нам по праву.

      То-то же! И в чём тогда провинность?

      – Не так скоро и не так жёстко, – воевода приумолк ненадолго. – В городе был важный человек конунга Анунда. Люди Ольгира убили его. Что же теперь Анунд потребует от нас за смерть родича?.. Ох, не в то время захворал наш конунг. Ох, не в то. У него были свои планы на остров, но он не успел их осуществить. Теперь же я надеюсь, что выходка выродка не сильно нарушила их.

      – Дай бог здоровья Крестителю нашему, – залепетал почтенно епископ, – долгих лет жизни.

      – Уж я-то сам не знаю, удастся ли задобрить теперь Анунда. Сколько ж серебра или людей он потребует за своего родича и каждого убитого хольда? Рука у Анунда крепкая, так что, боюсь, не видать нам полюбовного разрешения этой ссоры. – Воевода шумно вздохнул. – Этот щенок много крови пролил. Нет в том ни капли разума. Ни капли разума его отца, который всегда с таким трепетом относился к миру со свеями! Дикий он, поганый, как его мать.

      – Благо что не ему быть нашим конунгом.

      – Благо что не ему… Лейв будет хорошим продолжателем дела своего отца. Не отвернётся он ни от новообретённого бога, ни от поддержания мира с Анундом и прочими крещёными конунгами. А Ольгир… Он всегда был лишь тенью могучего и мудрого брата. Пылью под ногами отца своего Арна Крестителя. И уж точно мусором под ногами деда. Он не из тех людей, что строят города и богатеют. Выродок и грязное пятно на имени семьи, живущий как блоха.

      Пленник снова облизал запёкшиеся губы, страшно улыбнулся на эти слова.

      – А что же теперь Ольгира ждёт за самоуправство? – поинтересовался епископ.

      – Тут уж воля конунга будет, не моя. Я всё сделал, что в моих силах. Разве что при хольдах Креститель меч отнять попросит… вместе с поясом. Так это тоже не совсем моя забота. А дальше что с ним будет без меча и пояса, не знаю. Наверное, ссылка…

      Младший сын конунга усмехнулся, скорчив болезненную гримасу. Побелевшие веснушчатые щёки налились румянцем. Думает старик, как накажут его, сына Крестителя… Да как бы сам скоро не попал в немилость! У него союзников и наёмников не меньше – силы отомстить найдутся.

      Он зарычал, а как услышал скрип лестницы, ведущей к его покоям, сник и вид принял смиренный, будто крестить его пришли по его же доброй воле, а не вести к отцу на суд…

      Сага о Речном боге

      Быстроногий конь нёс своего всадника всё дальше и дальше от крепких стен города. Лёгкий перезвон колокольчиков на сбруе разливался ясным холодным звуком.

      Плащ, чуть волнуемый ветром, покойно опустился на сильные плечи огромным алым крылом. Всадник надвинул соскочивший худ на лицо, перекинул поводья и слез с коня. Здесь начинался лес с заросшими тропами. Никто не ходил сюда, не собирал хвороста и не рубил деревьев. Говорили, что раньше тут жили колдуны, а кто поселился иль остался – теперь знали лишь самые отчаянные из охотников. Поговаривали, что водились тут даже волки-оборотни, каких давным-давно нигде больше и не видывали.

      Одно из древ изогнулось тоскливо, как плачущая женщина. Оно было похоже на ворота, но за ними не было ни дороги, ни приюта. Ольгир окликнул отставшего