Отпуск крокодила Гены. Эдуард Успенский

ворят, Оймякон очень хорошее место. И в Нарьян-Маре я никогда не был.

      – И слава богу! – отвечал крокодил Гена. – Там такой холод, что никакое пальто, никакая шуба не спасут.

      – Гена, – продолжал Чебурашка, – а мы тебе купим доху́[1]. И валенки с калошами.

      – Я предпочитаю плавки, – отвечал крокодил, укладывая вещи в свой большой красный чемодан на колёсиках.

      – Ладно, – смирился Чебурашка. – Пусть в этом году будет по-твоему. А в следующем году в отпуск обязательно поедем на полу- остров Ямал.

      Чебурашка вынул из своего рюкзака варежки и валенки и положил туда чёрные очки. Больше в рюкзаке у отпускника Чебурашки ничего не было.

      В дверь позвонили. Как всегда, три с половиной раза.

      – Это ко мне, – догадался Гена. – Почта.

      И точно. Почтальон вручил Гене конверт с надписью: «Москва. Кремль. Крокодилу».

      – Знают меня в стране, – скромно сказал Гена.

      – А при чём тут Кремль? – спросил Чебурашка.

      – Там, наверное, самая главная почта, – ответил Гена.

      На конверте было ещё написано: «Почтальон, спеши скорее» и «Лети с приветом, вернись с ответом».

      – Наверное, это письмо про любовь, – решил Гена. – Любовные письма всегда так начинаются.

      – Тогда скорее читай его, – попросил Чебурашка.

      Он уже переходил в тот возраст, когда вопросы любви и дружбы занимали у него второе место после мультфильмов. И Гена стал читать:

      – «Дорогой крокодил, пишут тебе ребята из посёлка Березай. Мы тебя очень любим…»

      – Вот видишь, – сказал Чебурашка, – действительно письмо про любовь.

      – Это, скорее, про дружбу, – возразил Гена и продолжал: – «…Ты нам очень нужен. Ты можешь спасти нашу речку Березайку, которую губит наша чернильная фабрика. У нас уже лягушонки стали синие. Мы всем посёлком Березай поклонимся тебе в ноги. Юные березайцы Иванов, Петров, Сидоров и маленький Мкртчян».

      – Они, наверное, братья, – сказал Чебурашка.

      – Нет, просто однофамильцы, – возразил Гена.

      – Ну, так поедем им помогать? – спросил Чебурашка.

      – Нет, – ответил Гена. – Я три года не был в отпуске.

      – Но у них там лягушки синие! – закричал Чебурашка.

      – Может, они слишком долго купаются, – холодно возразил Гена.

      – Эх, Гена, – сказал Чебурашка, – а я думал, ты все дела бросишь и помчишься спасать речку, а ты…

      – Ты, Чебурашка, правильно понял. Все дела бы я бросил, а вот отпуск бросать не хочу. И вообще это письмо не мне, а журналу «Крокодил».

      – Почему ты так решил?

      – Потому что здесь написано внизу: «Мы тебя все любим, выписываем и читаем». А меня любить можно, а выписывать и читать нельзя.

      – Жалко, – сказал Чебурашка. – Я так люблю спасать речки и вообще кого-нибудь.

      Они ещё долго укладывались. А письмо Гена положил в новый конверт и написал:

      «Москва, ул. Правды, журнал «Крокодил»,

      журналистам Моралевичу и Жувачкину».

      – А почему Моралевичу и Жувачкину? – спросил Чебурашка.

      – Это очень хорошие журналисты. Очень ругательные. Они от этой чернильной фабрики оставят мокрое место.

      – Лучше бы уж сухое, – сказал Чебурашка. – Чтобы чернила не проливать.

      Гена велел Чебурашке сбегать и отнести письмо в почтовый ящик.

      И Чебурашка побежал.

      Он долго прыгал около почтового ящика, пока какой-то прохожий не помог ему и не приподнял над землёй вместе с письмом.

      Когда Чебурашка вернулся, Гена всё уже упаковал.

      – Присядем перед дорогой, – сказал он.

      – Зачем? – спросил Чебурашка.

      – Есть такой обычай, – объяснил Гена. – Надо присесть и тихо-тихо сидеть полчаса, а то дороги не будет.

      Только они присели, как снова зазвенел дверной звонок.

      – Ну всё, – сказал Гена, – теперь жди неприятностей.

      Это снова пришёл почтальон. Он принёс твёрдую открытку в конверте. На конверте было написано:

      «Двум балдам – длинному, который зелёный

      и плоский, и маленькому, коричневому

      с торчащими ушами».

      – Гена, это не нам, – сказал Чебурашка.

      – Почему ты так решил?

      – Потому что ты уже давно не плоский. Ты хорошо поправился и почти круглый стал. А я давно не маленький, мне семь лет. И уши у меня не торчат, я кепку ношу. И потом, мы совсем не балды.

      – Боюсь, Чебурашка, что это нам. Я даже догадываюсь от кого. Боюсь, это старуха Шапокляк нам прислала объявление войны. Давай посмотрим, что там внутри.

      Они открыли конверт и вынули открытку.

      На

1

Дохá— шуба мехом внутрь и наружу (ред.)