Клеопатра в Шаркc Бэй. Марк Довлатов

Он тихо встал и на цыпочках прошел в душ. Через пятнадцать минут, уже в шортах, майке и темных очках, он шлепал по дорожке, спускавшейся вниз. Дорожка повернула влево, потом вправо и врезалась в каньон из стен, обложенных камнем. Следующий поворот открыл просвет, и Михаил увидел море: оно блестело как зеркало – был полный штиль. Небо было покрыто перистыми облаками, горизонт затянут дымкой, из которой поднималась каменная пирамида острова, из-за нее выглядывало солнце. На пляже никого еще не было, ряды пустующих лежаков под тростниковыми зонтиками подмигивали ему блестящей от росы поверхностью, справа в море вдавался понтон. Непонятно откуда лилась заунывная песня муэдзина.

      Оставив одежду и очки на лежаке, Михаил босиком прошел к понтону. Первые метров тридцать море, подсвечиваемое песчаным дном, было золотистое, потом дно ушло вниз, цвет воды сменился на зеленовато-аквамариновый с пятнами бирюзы. Он остановился у края понтона: прозрачная синь позволяла видеть дно с разноцветными кустами кораллов, меж ними неспешно сновали десятки рыб.

      Прямо в понтон врезалась сверкающая дорожка, проложенная солнцем, он прыгнул в нее, вынырнул и поплыл вперед. Густая соленая вода омывала кожу, гладила ее, ласкала, выталкивала его тело наверх, к солнцу. Голова у него была пустая: только вкус и прикосновения воды, только свет и цвет моря; он развернулся и посмотрел на берег: пустой пляж, пальмы на террасах и первая линия корпусов отеля. Михаил лег на спину, раскинул руки и замер – первое, самое важное, свидание состоялось, никто не помешал, все было хорошо; он старался запомнить чувство радости, наполнившее его, спрятать и забрать с собой.

      На берегу он достал сигарету – после моря ему всегда хотелось курить, присел на край лежака и посмотрел на горизонт: дымка разошлась, задул легкий ветерок, волны шепотом стали читать его гороскоп: будет тепло, мягко, нежно, приятно. Михаил оделся и пошел обратно в номер.

      Черт, а какой же у меня номер… Ноги привели его сами, на газоне недалеко от входа он увидел араба в зеленом комбинезоне с садовыми ножницами в руках. Михаил подошел, достал из заднего кармана доллар и помахал им в воздухе.

      – I need flowers.

      Араб потянулся рукой к купюре, с сожалением проследил, как она уплыла обратно в карман, забормотал что-то по-своему и побежал к клумбе. Вернулся он минут через пять с охапкой фиолетовых, красных и желтых цветов, получил обещанное, заулыбался и опять забубнил, – Михаил сказал ему сенкс, забрал цветы и вошел в номер.

      Шторы были так же почти закрыты, солнце заходило в комнату через просвет и освещало широкую кровать: на ней, обняв подушку, спиной к нему, лежала обнаженная девушка – правая нога ее была согнута в колене и заброшена на одеяло, темно-рыжие волосы искрились под лучом света. Михаил подошел к кровати, положил цветы на край и прильнул к девушке, обнял ее за плечи, сдвинул волосы и поцеловал ее в шею – она повернулась к нему, но глаз не открыла. Губы ее шевелились, Михаил поймал своими верхнюю, ощутил легкий пушок, вспомнил персик и почувствовал на своей нижней губе язык.

      – Мииишка! Да ты соленый как… А мне больница снилась: будто у меня день рожденья, все пришли меня поздравлять… коробки принесли какие-то, шарики воздушные, лезут обниматься-целоваться, главврач говорит про исполнение желаний… А тебя нет… А я хочу, чтобы ты пришёл и принёс просто цветы.

      Михаил потянулся рукой к углу кровати и положил букет девушке на грудь.

      – С днем рожденья, Бельчонок.

      Белка открыла глаза.

      – Так у меня ж правда день рожденья! А больница?

      – Больница была дома. А сегодня море. Мы прилетели ночью. Проснулась?

      – Так мы уже на море, а я сплю! Какие цветы! Какой ты у меня хороший! Спасибо!

      – Вставай, маленькая. Пошли в душ.

      – Вместе?

      – Ну конечно.

      – Пошли! А ты будешь ко мне приставать?

      – Да ты что! Никада!

      – Как это?! Ты заболел? А ну раздевайся – щас будет медосмотр.

      – Совсем раздеваться? И трусы?

      – Конечно!

      – Не. Я стесняюсь.

      – Ничего, тебе это полезно, не все же мне одной. Давай! Оооо, что это с Вами, Михаил… ну-ка… ну-ка… Боже, что это с ним!

      – Ну Белка… ну не таскай его.

      – Тебе не нравится?!

      – Да нравится. Но ты же знаешь, что он может утворить.

      – Ну и пусть… я ему разрешаю… он хороший… давай уже… твори… сюда… на цветы.

      – Ууух… и бесстыжая ты у меня медсестра.

      – Зато теперь у меня какой букет! Никогда такого не было! А пахнет как! Морем!

      – Ну вот. А ты? Ты специально это сделала.

      – Ну да. А теперь ты сделай.

      – Ладно. В душе.

      – Я буду вся мокрая.

      – Будешь. Ты у меня здесь все время будешь мокрая. Я тебе обещаю. Пошли.

      – Ну пошли.

      Они сидели на террасе ресторана: перед ними искрился бассейн неправильной формы, слева в него вдавался полуостровом