Олимпий Радин. Аполлон Александрович Григорьев

лежит печать

      Преданий дряхлых на одной,

      Ещё не скошенных досель…

      О ней ни слова…

      Да и мне ль

      Вам говорить о жизни сей?

      И восхищаться бородой,

      Да вечный звон колоколов

      Церквей различных сороков

      Превозносить?..

      Иные есть,

      Кому охотно эту честь

      Я уступить всегда готов;

      Их голос важен и силён

      В известном случае, как звон

      Торжественный колоколов…

      Но жизнь иную знаю я

      В Москве старинной…

3

      Из всех людей, которых я

      В московском обществе знавал,

      Меня всех больше занимал

      Олимпий Радин…

      Не был он

      Умом начитанным умён,

      И даже дерзко отвергал

      Он много истин, может быть;

      Но я привык тот резкий тон

      Невольно как-то в нём любить;

      Был смел и зол его язык,

      И беспощадно он привык

      Все вещи называть по именам,

      Что очень часто страшно нам…

      В душе ль своей, в душе ль чужой

      Неумолимо подводить

      Любил он под итог простой

      Все мысли речи и дела

      И в этом пищу находить

      Насмешке вечной – едко-злой,

      Над разницей добра и зла…

      В иных была б насмешка та

      Однообразна и пуста,

      Как жизнь без цели…

      Но на чём

      Страданья гордого печать

      Лежала резко – и молчать

      Привык он – о страданьи том…

      В былые годы был ли он

      Сомненьем мучим иль влюблён —