Войны. Шарлотта Жангра

не променяла бы на другого отца, ты решил вернуться на службу в вооруженные силы. Уехать с миссией в Афганистан на полгода. Оставить семью. Оставить меня, твою дочь Лоранс.

      Я не знаю, почему ты принял это решение. Правда, у тебя с Кариной, нашей мамой, что-то не ладится – я-то вижу, она вечно тобой недовольна. У большинства моих подруг родители в разводе, и они считают, что в неполных семьях нет ничего хорошего. А я считаю, что в жизни с Кариной никогда не было ничего хорошего, если хочешь знать. А после рождения Матильды стало еще хуже.

      Ты вернулся из тренировочных лагерей на прошлой неделе, чтобы провести с нами каникулы до отъезда. Я нахожу тебя странным, Карину нахожу еще более странной, чем обычно, а Люка действует мне на нервы своей манией ходить за тобой хвостом и постоянно задавать бестолковые вопросы, как будто, если ты дашь ему верные ответы, он снова станет таким, как прежде: беспечным мальчишкой, избалованным, противным и приставучим. Одна Матильда весело лепечет и болтает ножками от удовольствия у нас на руках, она слишком мала, чтобы понимать, что происходит. Ей всего десять месяцев.

      Ты часто уходишь в себя, словно ты уже не здесь. Потом вдруг ни с того ни с сего крепко обнимаешь меня и шепчешь нежные слова: «моя принцесса, мое сердечко». Ты ерошишь волосы сыну, бормочешь какие-то глупости: «мой чемпион, мой большой малыш». С Матильдой еще хуже, тут ты превосходишь самого себя: «мое чудо, мой золотой зайчик, мое сокровище». Матильда в ответ воркует «да-да-да», так она говорит «папа», и чмокает тебя слюнявыми поцелуями. Ты это обожаешь.

      Но это не помешает тебе уехать.

      Сегодня, без предупреждения, без ничего, папа вдруг повел нас со старшей сестрой в компьютерный магазин. «Мы купим ноутбуки для меня, для тебя, Люка, и для тебя, Лоранс». Он сказал, что так не будет ссор, мы сможем чатиться с друзьями, лазить в интернете, писать наши школьные работы и, конечно же, посылать ему мейлы. И он тоже будет – иногда мейлы для всех, иногда личные.

      Пришлось дать ему уйму обещаний: не ходить на порносайты (как это ему в голову пришло? да ни за что на свете!), ни в коем случае не чатиться с незнакомцами и не проводить целые вечера, играя с друзьями в онлайн-игры. «Это актуально только для Люки», – фыркнула Лоранс, она всегда найдет, как меня уесть. И все равно мы с ней прыгали от радости. Старый компьютер из гостиной сдали на запчасти. У мамы-то есть свой ноутбук для работы.

      Время тянется. Каникулы пошли прахом, и мы никуда не едем. Мои подруги разъехались с родителями, кто на озера и в северные леса, кто на реки, кто даже к морю, а мы здесь, в нашей большой квартире на улице Турель, живем в неуютном пузыре. Люка хотя бы ходит в городской лагерь. А я торчу дома. Шарюсь в интернете или сижу на большом балконе, откуда видны нижний город и горы, парящие в жаркой дымке, сижу и читаю детективные романы, любовные романы, просто романы. Я скучаю по школе.

      Иногда я гуляю с Матильдой. Я увожу ее на детскую площадку, она совсем недалеко от нас, но надо подниматься по крутым склонам, и я с коляской похожа на шахтера, толкающего вагонетку с углем к выходу из шахты. Вдобавок нас придавила жара, и мы задыхаемся. Чем сильнее растягивается время, тем больше мне не терпится, чтобы ты уехал. Не потому, что я тебя не люблю. Но потому, что ты кажешься уже таким далеким, а мы здесь, как парализованные, только и ждем, чтобы это кончилось.

      Почти каждое утро после пробежки мой папа чинит в доме все, что, на его взгляд, требует починки. То молотком, то кусачками он терзает все, что попадается ему под руку. Он сменил батарейки в пожарной сигнализации, прочистил фильтр посудомойки, даже покрасил мою комнату в желтый. Цвет выбрал я. «Желтый, как пипи», – сказала Лоранс. Когда папа не знает, что еще чинить, он спрашивает маму:

      – Еще что-нибудь нужно?

      – Купить зимние шины для пикапа, сменить батарею в кухне, утеплить входную дверь.

      – Карина, я приеду в отпуск до зимы!

      – Как знать, Натан. Может быть, да. Может быть, нет.

      А у меня, когда я не в городском лагере, всегда есть новые вопросы для папы: «Какая максимальная скорость легкого танка? За сколько минут можно собрать и разобрать твою штурмовую винтовку?»

      Сегодня утром, когда он заново привинчивал розетку на кухонной стойке, а Лоранс разгружала посудомойку, я подошел к нему сзади и прошептал:

      – Что значит быть храбрым, папа?

      Он положил отвертку на кухонную стойку. Лоранс, которая все слышала, замерла, навострив уши. Папа повернулся ко мне:

      – Это значит бояться и все равно делать job[1].

      В воскресенье после обеда мы с Люкой и Матильдой в коляске пошли на Гранд-Алле посмотреть парад твоего полка. Карина с нами не захотела. «Голова болит», – сказала она. Голова, как же! Мы-то не могли этого пропустить: там был ты.

      Мы ждали долго. Вдоль тротуаров стояла толпа, а вдали, словно рокот, слышался звук приближающихся фанфар. Через несколько дней, самое большее несколько недель, военные с базы отправятся с миссией туда. Толпа пришла приветствовать их и поаплодировать их отваге. Я слышала, как люди вокруг взволнованно переговариваются:

1

Работа (англ.).