Золотая Серединка. Наталия Доманчук

за столб с дорожным знаком, где был нарисован белый квадратик Малевича, замурованный в красный кружок, а второй рукой вытирала слезы, которые застилали шикарный вид на реку и на Петра Первого в лилипутской лодке. Петр махал мне какой-то желтой бумажкой и ехидно улыбался. Я отвернулась от него, смахнула слезу и заревев в голос пробурчала:

      – Подлеееец!

      Получилось очень мелодично.

      Где-то неподалеку, справа, я услышала одобрение:

      – Гнида!

      Это сказала белокурая девчонка, лет восемнадцати. Я отмахнулась на нее как от призрака и села на бордюр, прям под белым квадратом Малевича.

      Она не спешила подойти ко мне, лишь глотнула какую-то бесцветную жидкость из бутылки и к «гниде» добавила «баран».

      Я опять махнула рукой и дала понять, что мне абсолютно безразлично ее мнение и вступать со мной в дискуссию сейчас не желательно. А сама попыталась справиться со слезами: они меня душили.

      Белокурая девчонка подошла ко мне и, еще раз отпив из бутылки, спросила:

      – Ну и чего ты рассопливилась?

      – Семь лет, – пробурчала я сквозь слезы, – семь лет я потратила на него…

      Собеседница присела на бордюр рядом со мной:

      – А у меня пять. Как в жопу всунула, – философски заметила она.

      Я перестала реветь и подняла на нее глаза.

      Рядом со мной сидела красавица: блондинка с губами Анжелины Джоли, ногами Наоми Кэмпбел и грудью Памелы Андерсон. Если моя внешность и мои пропорции годились только на картину времен Рубенса, то внешность и пропорции Барби смело позволяли ей влезть на икону. На ней были голубые джинсы, порванные на коленках и желтая моднячая курточка. «И как она ходит с такими ободранными коленями?» – подумала я, но вслух, пренебрежительным тоном сказала:

      – Вот именно такую как ты ему и надо.

      – Чего? Какую такую? – скривилась блондинка.

      – Такую худую, чтоб вся просвечивалась, чтоб в рваных джинсах ходила, чтобы пила с ним это… что ты там пьешь? – я кивнула на почти пустую бутылку.

      – Мартини, – уточнила блондинка.

      – Вот-вот. Чтоб выражалась неприличными словами… вот кто ему пара… хочешь, подарю?

      – Да иди ты в жопу со своим подарком!

      – Вот-вот, – я опять начала реветь, – а я так не умею ругаться. И от таких слов сразу краснею… а он поначалу смеялся, а потом его это стало раздражать.

      – А ты кто? Небось, беспонтовая заточка?

      Я перестала реветь и уставилась на нее.

      – Затычка? – предположила я, – да, наверное. Он затыкал мною все свои… – я опять зарыдала и сквозь зубы процедила, – дыыыры…

      – Да не затычка, а заточка, – объяснила Барби, – это значит телка, которая постоянно учится. То есть умная.

      – А! – понимающе откликнулась я, – значит, это был комплимент?

      Барби пожала плечами. Видимо слово комплимент она не знала. Диалог глухого с немым бы в самом разгаре.

      – А чего при параде? – она кивнула на мой деловой костюм, – Бизнес вуман, чё ли?

      – Финансовый менеджер в банке. – Отозвалась я.

      – Крутой сапог!

      Я с удивлением уставилась на свои осенние туфли.

      – Ну ты даешь, – удивилась Барби. – Чё, правда, не врубаешься?

      Я даже не знала что ответить, потому что совершенно не понимала причем тут крутые сапоги, если на мне туфли? Поэтому смотрела на Барби широко открытыми глазами и хлопала ресницами.

      – Ну ты дятел! А где живешь?

      – Вот тут и живу, – я кивнула на дом окна которого светились неподалеку. – А ты?

      – И я тут, в первом подъезде.

      Я внимательно посмотрела на блондинку.

      – Погоди, я тебя знаю! Это ведь твоя свадьба гудела на весь наш район пару лет назад?

      – Пару… – Барби скривилась, – ни фига себе пару? Целых пять! – уточнила она и допила мартини.

      – Ты же за американца вышла, да?

      – За южноафриканца, – поправила меня новая знакомая. – Но он уже давно не в Африке живет.

      – А где же?

      – Здесь, в Москве.

      – И что? Все? Конец любви? И у тебя?

      – А я чё, не человек?

      – Конечно, нет, – уверено сказала я, – лично ты для меня Барби. Глупая кукла. Причем, китайского производства.

      – Чего? – блондинка вскочила на ноги, – Ты кого кончитой обозвала, овца?

      Я тоже вскочила на ноги:

      – А причем тут «Юнона и Авось»?

      Барби на секунду замерла, но потом, тряхнув копной шикарных белых волос, продолжила:

      – Ты базар фильтруй, финансовый директор, а то я так перемкну тебе этим пузырем по тыкве, что твои кудрявые мозги раскинутся по всей Москва реке! А домой ты пойдешь с красными соплями! Поняла? – и стала размахивать