Рокот. А. Райро

босоногие, стояли у озера, по щиколотку утопая в рыхлом песке берега, Полина уловила во взгляде друга вину.

      Он поджимал губы и никак не мог расслабить плечи – покатые, слишком грузные для его небольшого роста.

      – Пол, мы должны это сделать. Только не думай обо мне плохо, – зачем-то повторил Костя и взял Полину за руку.

      Она чутко воспринимала прикосновения, распознавала малейшие перемены, и когда Костины пальцы обхватили ее ладонь, то поняла сразу: в нем что-то изменилось.

      Его руки были влажными и холодными.

      Сердце тут же кольнула тревога.

      Что-то не так. Не так, как обычно.

      Прежде чем пойти за другом, Полина бросила взгляд на озеро, на его пологие берега и заросли осины, на поле одуванчиков вдалеке и успокоилась. А вдруг Костя решил, что пришло время для поцелуя, вот и волнуется?..

      Он крепко сжал ее руку и повел в рощу. Сделав несколько шагов, парень обернулся и что-то сказал, но впервые за всю их долгую дружбу Полина не поняла ни слова.

      Она не поняла его, и от испуга ее бросило в жар.

      Что еще хуже, в Костиных глазах она не смогла прочитать эмоции – лишь пустая, леденящая кровь бездна, – и это напугало Полину еще сильнее.

      Повинуясь инстинкту, она притормозила, но Костя лишь настойчивее потянул ее за собой в темноту зарослей. Солнце осталось за кронами осин. Стволы деревьев скрыли озеро, запахло прелой, подгнившей листвой и сыростью.

      Подошвами ног Полина ощутила колкие травинки пырея и сухие ветки, будто ступала по чьим-то могилам и иссушенным останкам.

      Наконец Костя остановился и отпустил ее руку.

      – Это здесь… подожди, – произнес он торопливо, после чего снова поджал губы.

      И только сейчас Полина заметила, как сильно он вспотел: на его голубой застиранной рубашке в районе подмышек проступили пятна, волосы стали влажными и прилипли к вискам.

      Полина огляделась.

      На одной из осин она заметила три самодельные фигурки из веток, скрепленных бечевкой. Полина видела такие поделки – пирамидки и конусы – на рисунках в старом альбоме, который Костя в прошлом месяце стащил у бабушки и принес показать. Они назывались ловушками для сатаны.

      Похожие фигурки болтались сейчас на нитках, привязанные к веткам, и покачивались на ветру, как жуткие елочные игрушки.

      Костя проследил за ее взглядом.

      – Они здесь уже были, когда я пришел. Их кто-то приносит сюда и развешивает. Иногда много, иногда всего одну… когда как… но они всегда тут есть, эти штуковины…

      Полина нахмурилась. Тревога все нарастала.

      Нет. Что-то не так.

      Она вспомнила, как мать недавно рассказывала о том, что из морга Леногорской клинической больницы, в которой она работала старшей медсестрой, бесследно пропали тела двух женщин. И что на месте пропажи обнаружили две фигурки из веток.

      Теперь Полина уже не сомневалась: это были точно такие же фигурки, как те, что висят сейчас на осине.

      – Не бойся, – отмахнулся Костя. – Я такие побрякушки каждый день вижу у бабули в кладовке. Она не разрешает мне их трогать. Говорит, они очень ценные, но… э-э-э… но мы, вообще-то, не за ними сюда пришли. Лучше смотри сюда. Смотри, Пол.

      Он наклонился и обхватил упавший осиновый ствол, оттолкнул его в сторону, убрал с земли наваленные ветки. Под ними скрывался настил, сколоченный из досок.

      Грязной ладонью Костя стер пот со лба, оставив мазки на загорелой коже.

      – Мы должны это сделать, – еще раз повторил он. – Только не думай обо мне плохо, ладно? Обещаешь?

      И опять его губы напряглись и сжались.

      Полина взглянула на эту тонкую полоску рта и не нашла в ней ничего знакомого. Будто Костя исчез и кто-то чужой появился в его теле.

      – Пол, пообещай мне… пообещай не думать плохо, – продолжал напирать он. – Ты можешь отказаться прямо сейчас, пока еще не поздно, и мы все забудем. Просто сделаем вид, что сюда не ходили. Но если ты согласна, то пообещай, что не будешь думать обо мне плохо. Ты обещаешь?

      Полина замерла.

      Она посмотрела в лицо друга в новой попытке считать его эмоции и намерения, но увидела лишь прищуренные карие глаза, напряженные скулы и складку между бровями – он ждал ответа.

      Полина сглотнула горькую слюну и кивнула.

      Она пообещала бы ему все что угодно, потому что любила. Она никогда не думала о нем плохо. Нет, только не о нем.

      Костя коротко улыбнулся.

      Он взялся за край выступающей доски, приподнял тяжелый настил и оттащил его в сторону. Доски скрывали под собой яму глубиной не меньше трех метров. У самого края торчал конец пластмассовой сантехнической трубы, второй ее конец скрывался под листьями и ветками.

      – Больше месяца копал, – признался Костя, – а землю уносил на берег.

      Заметив ужас на лице подруги и немой вопрос «Зачем?», он снова заметно занервничал. Не зная, куда деть руки, он прижал