Не жалею, не зову, не плачу…. Сергей Есенин

ылья херувима,

      А под пеньком – Голодный Спас.

      1914

      «Задымился вечер, дремлет кот на брусе…»

      Задымился вечер, дремлет кот на брусе,

      Кто-то помолился: «Господи Исусе».

      Полыхают зори, курятся туманы,

      Над резным окошком занавес багряный.

      Вьются паутины с золотой повети.

      Где-то мышь скребётся в затворённой клети…

      У лесной поляны – в свяслах копны хлеба,

      Ели, словно копья, уперлися в небо.

      Закадили дымом под росою рощи…

      В сердце почивают тишина и мощи.

      1912

      «Гой ты, Русь, моя родная…»

      Гой ты, Русь, моя родная,

      Хаты – в ризах образа…

      Не видать конца и края —

      Только синь сосёт глаза.

      Как захожий богомолец,

      Я смотрю твои поля.

      А у низеньких околиц

      Звонно чахнут тополя.

      Пахнет яблоком и мёдом

      По церквам твой кроткий Спас.

      И гудит за корогодом

      На лугах весёлый пляс.

      Побегу по мятой стёжке

      На приволь зелёных лех,

      Мне навстречу, как серёжки,

      Прозвенит девичий смех.

      Если крикнет рать святая:

      «Кинь ты Русь, живи в раю!» —

      Я скажу: «Не надо рая,

      Дайте родину мою».

      1914

      «Край любимый! Сердцу снятся…»

      Край любимый! Сердцу снятся

      Скирды солнца в водах лонных.

      Я хотел бы затеряться

      В зеленях твоих стозвонных.

      По меже, на перемётке,

      Резеда и риза кашки.

      И вызванивают в чётки

      Ивы – кроткие монашки.

      Курит облаком болото,

      Гарь в небесном коромысле.

      С тихой тайной для кого-то

      Затаил я в сердце мысли.

      Всё встречаю, всё приемлю,

      Рад и счастлив душу вынуть.

      Я пришёл на эту землю,

      Чтоб скорей её покинуть.

      1914

      «Я странник убогий…»

      Я странник убогий.

      С вечерней звездой

      Пою я о Боге

      Касаткой степной.

      На шёлковом блюде

      Опада осин,

      Послухайте, люди,

      Ухлюпы трясин.

      Ширком в луговины,

      Целую сосну,

      Поют быстровины

      Про рай и весну.

      Я, странник убогий,

      Молюсь в синеву.

      На палой дороге

      Ложуся в траву.

      Покоюся сладко

      Меж росновых бус;

      На сердце лампадка,

      А в сердце Исус.

      1915

      В хате

      Пахнет рыхлыми драчёнами;

      У порога в дёжке квас,

      Над печурками точёными

      Тараканы лезут в паз.

      Вьётся сажа над заслонкою,

      В печке нитки попелиц,

      А на лавке за солонкою —

      Шелуха сырых яиц.

      Мать с ухватами не сладится,

      Нагибается низко,

      Старый кот к махотке крадется

      На парное молоко.

      Квохчут куры беспокойные

      Над оглоблями сохи,

      На дворе обедню стройную

      Запевают петухи.

      А в окне на сени скатые,

      От пугливой шумоты,

      Из углов щенки кудлатые

      Заползают в хомуты.

      1914

      «Чёрная, потом пропахшая выть!..»

      Чёрная, потом пропахшая выть!

      Как мне тебя не ласкать, не любить?

      Выйду на озеро в синюю гать,

      К сердцу вечерняя льнёт благодать.

      Серым веретьем стоят шалаши,

      Глухо баюкают хлюпь камыши.

      Красный костёр окровил таганы,

      В хворосте белые веки луны.

      Тихо, на корточках, в пятнах зари

      Слушают сказ старика косари.

      Где-то