А чего дома сидеть? Книга третья. Ликийская тропа. Анна Смолина

утешественников сделали свое дело, мы объединились и продолжили путь вместе.

      В следующем году мы отставили велосипеды и отправились путешествовать пешком, шли вдоль границы с Афганистаном, через высокогорные кряжи Памира. Наша пожилая такса, несмотря на свой возраст, героически преодолевала этот маршрут вместе с нами и, как любая собака, предпочитала любые трудности, лишь бы быть рядом, вместо невыносимой тоски по хозяину в разлуке.

      При написании этой книги я, как и прежде, использовала записи из своего блога «А чего дома сидеть?» в интернете и личного походного дневника. Встречи или события, которые не оказывали решающего влияния на развитие истории, я опускала. Все имена и названия населенных пунктов сохранены. Фотографии сделаны на телефон.

      Пролог

      В 2017 году, когда я еще только собиралась отправиться в свое первое по-настоящему сложное странствие, мне пришлось столкнуться с сильным негативом в социальных сетях. Я тогда по неопытности дала интервью одному крупному и желтому интернет-изданию, которое исказило позиционирование моего похода, сделав акцент на том, что я еду путешествовать «с умирающей собакой». Такая информация вызвала бурную реакцию в рунете, новость об умирающей собаке подхватили многие тематические порталы и в какой-то момент страсти так накалились, что мне стало тревожно выходить даже из дома. Люди в социальных сетях травили меня, обзывая живодеркой и присылая в мой блог проклятия. Город, в котором я родилась и в который вернулась, чтобы начать путешествие, встречал неприветливо. Незнакомые люди шептались в магазинных очередях или из-за соседних столиков кафе, куда я заглядывала с приятелями, чтобы обсудить подготовку к маршруту, и показывали на меня пальцем. Тогда это в каком-то смысле выбивало почву из-под ног, я тратила силы на внутренние диалоги и удивлялась, почему люди так плохо думают о человеке. Было обидно от того, что мало кто задумывался, как моя собака по-настоящему дорога мне. И что я до последнего дня буду заботиться о ее комфорте и безопасности.

      О том, что счет пошел на месяцы я слышала от врачей уже много лет. У Капы была прогрессирующая онкология, несколько лет назад она уже перенесла серьезную полосную операцию по удалению гряды молочных желез, но метастазы и новые опухоли продолжали распространяться. При этом такса Капа даже не думала умирать и в конце концов убедила меня, что слушать надо только свое сердце. Ведь врачи уже который год ошибались, их прогнозы не сбывались.

      В два последующих года, которые мы с Капой провели в дороге, будь это велосипедное странствие или пеший маршрут по высокогорью, моя собака стала примером и показала всем, что природа и путешествия полезны для животного, даже если оно тяжело болеет. Старушка Капа ожила и помолодела. У нее появился интерес к жизни. А жидкость, которая скапливалась в ее брюхе и давила на органы, благодаря своеобразному лимфодренажу при езде в велосипедном прицепе стала естественным образом уходить и Капа постройнела. Онкологические образования тоже каким-то образом в походной жизни переставали прогрессировать, и развитие болезни замирало.

      В 2018 году, когда мы закончили маршрут по Памирскому тракту и остановились в столице Таджикистана на зимовку, Капе шел уже пятнадцатый год. А спустя шесть месяцев после финиша – ее не стало. Уход моей собаки не был внезапным, мы с мужем понимали, что время Капы подходит к концу. Она никогда не выла от боли и не забивалась в угол, моя собака просто превратилась в зомби и медленно угасала. Наша с Валерой постель была в кровавых потеках из-за ее вскрывшихся ранок. Она потеряла зрение и слух. Из-за всего этого я долго находилась в состоянии внутренней войны с собой, потому что думала над тем, как должна поступить в этой ситуации. Дать ей уйти самой – значило продолжить ее мучения. А мысли об усыплении разъедали меня изнутри. Я не знала, имею ли права взять на себя такую ответственность, даже ради того, чтобы помочь и облегчить ее участь. Иногда я решалась и звонила ветеринару, вызывала его на дом, через несколько минут перезванивала и отменяла визит, и так несколько раз в течение месяца. После каждого вызова много плакала, потому что эти терзания приносили мне не меньшую боль. Ситуация, в которой не у кого спросить совет. Каждый владелец животного такое решение должен принимать сам.

      В январе 2019 года я вызвала ветеринара в последний раз. Он приехал с помощником. Они вкололи наркоз и намотали Капе на морду жгут. Моя собака долго была в сознании и не засыпала. А когда это произошло, ей поставили последний укол, и она горько завыла сквозь сон. Мне казалось, что в тот день я умерла вместе с ней, для меня она была не просто собакой – прежде всего другом и продолжением меня самой. Мы похоронили ее в саду, под абрикосовым деревом, у подножья Гиссарского хребта, в тридцати километрах от границы с Узбекистаном.

      В дни, когда я изо всех сил старалась держаться и сама себе сказала, что не стану считаться с болью, которая обрушилась на меня, а буду изо всех сил ее игнорировать и забивать поглубже внутрь, этим себе только навредила. Потому что это оказалось ловушкой, а чувства, погребенные заживо, никогда не умирают. Это забитое внутрь страдание вредило мне и сводило с ума. Мне казалось, что моей боли нужна твердая рука. Тогда, по ошибке, я сама себе сказала, что не должна сникать,