Юрий Гагарин – космонавт-1. Михаил Васильевич Водопьянов

ью отсвет пожаров окрашивает небо в алый цвет.

      Через село Клушино, стоящее на большаке, почти беспрерывно идут солдаты в серо-зелёных шинелях. У гитлеровцев хмурые, озабоченные лица.

      Родители в эти тревожные дни стараются не пускать ребят на улицу. Но разве за ними уследишь! Очень трудно усидеть дома, когда кругом творится такое.

      И в то памятное утро, тайком улизнув от матерей, трое мальчишек встретились на своём НП, наблюдательном пункте, – в полуразрушенном сарае, занесённом сугробами. Он стоит совсем близко от большака.

      Посовещавшись, ребята выбежали на середину дороги и стали копошиться зачем-то в грязном, затоптанном и заезженном снегу. Это была их очередная боевая операция. Мальчики, как могли, боролись с врагом – то перережут провод линии связи, то снимут дорожные указатели. И вот сейчас…

      Притаившись на своём НП, ребята следят за пустынной дорогой. Вот вдали показалась открытая машина. В ней сидят, окружённые автоматчиками охраны, два фашистских офицера. Видно, важные птицы! Автомобиль поравнялся с сараем, и раздался громкий хлопок, словно кто-то выстрелил над ухом. Машина резко затормозила. Вылез толстый краснолицый генерал и стал грозить кулаком водителю. Тот что-то говорил извиняющимся тоном и показывал рассерженному генералу горлышко бутылки, которое извлёк из лопнувшей шины переднего колеса.

      Юрка Гагарин чуть не захлопал в ладоши от радости. Это их работа! Недаром они только что разбросали на дороге битые бутылки.

      В это время вдалеке послышался гул самолётных моторов. Это к передовой летели воздушные корабли с красными звёздами на крыльях.

      – Смотри, ребята, «Илы»! Штурмовики! – сразу определил Юрка. Он хорошо разбирался в типах само-лётов. – И сколько их!

      – Раз, два… пять… шесть, – загибая пальцы на руке, считал вслух Валька Петров. – Шесть их!

      Через минуту-другую ухнули взрывы бомб. В той стороне неба, где была передовая, появились серые облачка от разрывов зенитных снарядов. Гитлеровские артиллеристы встретили огнём советские самолёты.

      …На узком большаке образовалась пробка. Шофёр продолжал менять шину, а генерал – ругаться. За автомобилем выстроилась целая очередь грузовиков с солдатами.

      Тем временем отбомбившиеся штурмовики повернули обратно.

      – Раз, два… пять… Только пять! – вскрикнул Валька. – А где шестой?

      Словно в ответ на этот вопрос в небе показался шестой самолёт. Он шёл совсем низко над землёй, окутанный огнём и дымом. Языки пламени выбивались из-под его крыльев. Самолёт был подбит немецкой зениткой.

      – Ой, не дотянет он до своих! – испугался Юрка.

      – А может, долетит, – неуверенно ответил Женька.

      Самолёт, конечно, не мог дотянуть. Уже загорелся хвост машины. Лётчик развернул свой «Ил», снизился и, летя над большаком, забитым вражескими войсками, стал стрелять по ним из пушки. Фашисты бросились врассыпную. А лётчик взмыл ввысь на пылающей машине и оттуда ринулся на фашистов.

      Оглушительный взрыв. Словно огненное знамя взвилось над землёй.

      Трое маленьких друзей с головами зарылись в спасительный снег… Когда немного стихло, они увидели догорающий на земле самолёт. Рядом полыхали вражеские машины, валялись трупы гитлеровцев. Широко раскинув руки и ноги, лежал убитый генерал. Кричали и стонали раненые.

      Никто в селе не знал, кто был тот лётчик, сражавшийся с врагами до последней минуты своей жизни. Но каждый понимал: лётчик был герой.

      – Вот когда я буду военным лётчиком, – сказал Юра Гагарин, и в голосе его была такая уверенность, будто он говорил о давно решённом деле, – я и за него отомщу…

      Женя и Валька понимающе кивнули головами:

      – Само собой…

      Первая получка

      – Опять брак!

      Старый мастер подёргал за кончики свои седые усы, висящие по углам рта, как у Тараса Бульбы. Ребята уже знали, что так он выражает своё крайнее неудовольствие. Смущённые, они окружили Ивана Петровича.

      Юра сдёрнул кепку и платком размазал грязь по красному лицу. В литейном цехе и так было жарко, а тут, когда пристыдили, весь вспотел даже.

      Кажется, всё так просто – набил землёй форму, поставил стержень, накрыл опоку (раму, в которой установлена форма) – и на конвейер. Эти формы литейщики заливают горячим чугуном. А в конце дня выясняется, что отлитые детали никуда не годятся. Стержни были поставлены с небольшим перекосом.

      – Что мне с вами делать, хлопцы? – жалуется Иван Петрович и в который раз показывает каждому ремесленнику, как надо работать.

      Нет, совсем не гладко начинается рабочая жизнь Гагари-на. Он ещё дома решил стать токарем или на худой слу-чай – слесарем. Когда же дядя привёл его на Люберецкий завод сельскохозяйственных машин под Москвой, выяснилось, что на токарное и слесарное отделения зачисляют только с семилетним образованием. Юра окончил