Отличительный признак. Стас Тихонов

себе непросто, зацепиться ногами, что ещё сложнее, а потом заставить его поливать врага смертоносными розовыми струями моющего средства. И истошно орать, когда твой выстрел попадает в цель, потому что противник может этого не заметить или сделать вид.

      Мультибот для такого не предназначен, поэтому он будет бессильно заикаться и хаотично вертеть головой, пытаясь сбросить наездника, что и придаёт игре весь интерес.

      Перед тем как вернуться к модели в учебнике, Ким какое-то время смотрел на игроков. Гам прекратился, и маленький Лех пытался снова оседлать мультибот, не успевший под шумок убраться в свою нишу. У роботов был запас прочности на сотню лет, и выдержать вес младшего им ничего не стоило. Даже, наверное, вес младшего супервизора Бэллы Марковны, которая одна тянула на три щуплых Леха. Но всё равно дёрганое «Уточните… Уточните…» бота казалось жалобным.

      Ким поймал мельком брошенный взгляд Индры и поспешно уткнулся в пластфон. Если кто-то узнает, что он тут сидит и жалеет роботов, все окончательно уверятся в его ненормальности. А проблем у него и без этого навалом. Точнее, одна гигантская, всепоглощающая, космического масштаба проблема: он – полный ноль и человек без будущего.

      Индра, широкоплечий северянин с тёмными волосами, лучший по силовой подготовке, лениво двинулся к нему с гаденькой улыбочкой. Но тут дверь Общей отъехала в сторону, и внутрь стремительно просунулась встрёпанная рыжая голова Гриши Ярцева:

      – Народ, «звёздочка» с Открытой земли возвращается! Не поверите – с новеньким старшим!

      Мультиботы были брошены вмиг. Младшие и старшие вперемешку кинулись к выходу, перескакивая через треугольные кресла-мешки, роняя головоломки и чашки. Рослый Индра среди первых протолкал себе дорогу к двери и исчез.

      Ким остался в зале один и с облегчением перевёл дух. Вот и славно, наконец-то…

      Не глядя, он пихнул пластфон с химией в первую попавшуюся ячейку и кинулся за остальными. Новенький с Открытой земли! Да ещё старший?!

      Он ещё никогда такого не видел.

      Если подумать, это было странно, потому что Ким постоянно пребывал в Коллекторе почти с рождения. Точнее, с третьего дня жизни, когда на него наткнулась «звёздочка», посланная вообще-то совсем за другим. Тогда новеньких возили чаще, но Ким был сначала слишком маленьким, а потом слишком… Слишком сам по себе. А потом и новеньких почти не стало.

      И сейчас, может, его последний шанс встретить «звёздочку» с добычей, прежде чем его распылят на атомы по причине абсолютной бесполезности для общества.

      Ким пронёсся по знакомым бело-серым коридорам, освещенным диодными лентами, к Центральной – через Центральную было быстрее всего, – ловко проскользнул между технарями и малолетками, которые постоянно там болтались, чуть не поскользнулся на пролитом кем-то впопыхах киселе и рванул напрямик к гейту. Чип Кима не позволил бы ему открыть двери гейта, но они и так были распахнуты настежь, и толпа детей всех возрастов мешала им закрыться.

      Сперва видно было только чужие спины, а потом Ким почувствовал – запах! Пахло не тёплым пластиком, не металлом, не кондиционером и не соей – то есть пахло не Коллектором.

      Пахло Открытой землёй, другим миром.

      В гейте что-то происходило. Ким увидел командира «звёздочки», Каверина; он его знал – впрочем, его все знали, Коллектор-то небольшой. На лице Каверина, обычно спокойном и уверенном, читалось раздражение, брови почти сошлись к переносице; командир в сердцах сдёргивал с рук перчатки. Перед Кавериным стоял старший супервизор и о чём-то спрашивал, Ким постарался протиснуться поближе.

      – Чёрт его знает чем там они думают, не имею представления, – зло говорил Каверин, в то время как Юи, старший супервизор, слегка покачивал головой. Юи всегда держался очень официально, а сейчас, видимо, было уместно соглашаться и сочувствовать. – Дикари проклятые. На ваши сообщения им начхать. Не уверен, что у них вообще есть хотя бы сонар, не говорю уже о…

      Ким отвлёкся. Он увидел, как за спиной у Каверина двое других бойцов «звёздочки» с чем-то возятся. «Что-то» было явно живое, хотя больше похоже не на новенького, а на какую-то зверомуть с Открытой земли.

      Один из бойцов вдруг непроизвольно зашипел и дёрнулся. «Что-то» вознамерилось, пригнувшись, вильнуть в сторону, но его перехватила крепкая рука Каверина.

      – И вот этот, значит, – сквозь зубы проговорил командир. – Полюбуйтесь. Как тебя величать, сокровище?

      Выставленное на всеобщее обозрение полусвязанное сокровище задёргалось, шипя и сопя. Приходилось против желания признать, что это вовсе не зверомуть. А перепачканный, всклокоченный мальчишка, всунутый в донельзя затасканный защитный комбинезон на десять размеров больше нужного. Лет пятнадцати, он сверкал яркими белками глаз, тяжело дышал и с ненавистью скалился на Юи.

      Каверин с отвращением глянул на грязное чучело, стиснув его тощую шею пальцами сзади.

      – Его дорогие родичи нам не обрадовались. Риману нужно в лазарет, у него сотрясение. А у Панько пробито предплечье, причём насквозь, причём каким-то, прости господи, гарпуном.

      – Гарпуном? –