Пробуждений строки. Александр Росляков

лкая.

      Привстав из приземленности гнетущей,

      Край Нового надеждами цепляя,

      С земли усталой к музыке зовущей

      Тянулся люд, заботы оставляя.

      Ласкала песня разум зачерствелый,

      День длинный тихо под луною таял…

      Чужим казался б замок онемелый,

      Когда б Орфей найти приют не чаял.

      «Нетерпеливая вода…»

      Нетерпеливая вода

      Неслась неведомо куда

      В исканьях берега крутого;

      Удачей брошенные дни,

      Едва зажженные огни

      Крались у века золотого.

      Дары в потерях находя,

      В искании забав бродя,

      Воды касался дерзкий ветер;

      Ко сну клонилися цветы,

      От лучезарной наготы

      Краснел смущенно тихий вечер.

      Луны завидев жалкий свет,

      Свой незатейливый сонет

      Вода, слезясь, журчала грустно;

      Несли хлад талые снега,

      Судьбой ложились берега

      Вдоль неизведанного русла.

      Рассвета юного тепло

      С лучами солнца притекло,

      Разгладив рябь, что ночью мнится,

      Плесканьем шалостей пеня,

      Встречала наставленья дня

      Непредсказуемости жрица.

      Раздольем синева хмельна,

      В ней – ожиданий глубина,

      Желанья жар на дне томится

      К крутому берегу припасть,

      Ах, подстрекающая страсть

      Не даст часам остановиться.

      «Исканье жадное, привычки милой враг…»

      Исканье жадное, привычки милой враг,

      Впрягло желанья пыл и потащило

      По кочкам случая, где с именем «чужак»

      Взываешь к Новому, чтоб голод утолило

      Томящих ожиданий, спутников тоски

      По неизвестности, открытий бездны,

      Что чужды поначалу, а потом близки,

      Невидимые сны внутри покоев тесных.

      Восстала брошенность, обидою полна,

      У корня ветвь взяла, забыв про жалость,

      Источник оскудел, мечта коснулась дна,

      Пахнуло холодом, – и древо зашаталось.

      «Устало Общество за Личность быть в ответе…»

      Устало Общество за Личность быть в ответе,

      С рожденья поучать, в движеньи направлять,

      В исканьях истины давать свои советы,

      Порою помогать кумиров сотворять,

      С утра указывать на призрачность свободы,

      Учить довольной быть подсказками извне,

      Чтя правила игры, вкушать плоды заботы,

      Страшить – во тьме гореть на праведном огне,

      Обязывать служить сложившейся доктрине,

      Мораль подстраивать под новые дела…

      Устало Общество и негодует ныне,

      Забыв, что Личность прародителем была.

      Портрет

      Упруго кисть на холст легла,

      От середины до угла

      Штрихи лица касаньем влас ложатся живо,

      Еще набросок, кисти след,

      И проступает силуэт,

      Глаза с холста в пространство смотрят одержимо.

      Могучий лоб, далекий взор,

      К лицу морщинистый узор,

      Дерзаний отблески зажгли глухие краски,

      И вот – движение вокруг,

      Сильнее чей-то сердца стук,

      Тревожит новое, покой боится встряски.

      Черты вписаться не смогли —

      Портрету рамки отвели,

      Скорее лишний он среди своих сюжетов.

      Закончился его показ,

      На вынос значится указ —

      Величья мания тугих авторитетов.

      Очнуться вроде бы пора,

      В пространстве видится дыра,

      Просить не стоит повторений у природы,

      Растекся праведный заряд,

      Остался в памяти тот взгляд

      И к обновлению призыв, вплетенный в годы.

      «Тугая сдержанность порыв в сетях пленила…»

      Тугая сдержанность порыв в сетях