Путь оракула. Андрей Малютин

а: <…>

      Пролог

      Книга посвящается моему старшему сыну Олегу Малютину.

      Мы люди и вся планета,

      Где в жизнь мы пришли и исчезнем.

      И Солнечная система,

      Где кружится наша планета,

      Орбитою солнце окутав.

      Вселенная, где Путь Млечный

      С малюсенькой точкой солнца, —

      Все в космосе бесконечном,

      Как пульс на запястье нашем,

      То стукнет, то исчезает,

      Но кровью сосуд наполнен.

      Глава 1. Блокнот

      Дневник. Это все, что у меня осталось от отца. И с него все началось. С того момента как он попал в мои руки, жизнь моя перевернулась вверх дном. Потрепанный дневник, исписанный ровным почерком. Отец вел его в экспедиции по Уралу в 1988 году, когда был студентом Московского геологоразведочного института. Весной 2037 года мне прислала его по почте жена учителя моего отца – старушка Киреева Анна Ивановна. В кратком сопроводительном письме она написала, что после смерти старого геолога она разбиралась в его бумагах и наткнулась на этот дневник. Дальше она извинялась за то, что не передала этот дневник мне раньше. «Твой отец, писала она, по возвращении из экспедиции по Уралу в 1988 году, отдал этот дневник моему покойному мужу – Игорю Петровичу, он был в той экспедиции начальником геологической партии. Мой муж тогда рассказал мне о странной просьбе твоего отца. Он попросил о том, что, если с ним что-нибудь случится, передать этот дневник тебе, как это не покажется странным, ведь тебя еще тогда не было на свете. Просил спрятать его и не читать. Муж говорил, что у твоего отца был какой-то растерянный вид, когда он говорил все это. А через двадцать лет твои отец и мать погибли, царствие им небесное, тебе тогда было всего десять лет. Мы решили подождать, пока ты чуть повзрослеешь, а потом забыли про дневник, прости стариков».

      Моего отца звали Андрей Зимнин. Действительно, в 2008 году, когда мне было десять лет, я со своими родителями попал в ужасную автокатастрофу. Мой отец сидел за рулем нашей старенькой «Лады» и не смог уйти от лобового столкновения с грузовиком на узкой дороге. Нашу машину перемололо, словно жерновами. В живых чудом остался только я один. Около трех месяцев после этого кошмара я находился в коме, балансируя между жизнью и смертью. С того времени как я очнулся, я ничего не помнил: ни кто я такой, ни кто мои родители, ни где я жил, и именно с того времени мне стали каждую ночь сниться сны, но я никогда не помнил их, проснувшись. По утрам у меня всегда было гнетущее чувство того, что я увидел и забыл что-то очень важное. У меня началась депрессия, и я замкнулся в себе. Моя приемная мать, медицинская сестра, ухаживавшая за мной, пока я был без сознания, и не давшая отдать меня в детский дом, официально оформила опекунство, так как близких родственников, желавших забрать меня к себе, у меня не оказалось, а она была бездетна. Жила она одна, в маленькой двухкомнатной квартирке на Сретенке. Именно она рассказала мне в день моего совершеннолетия о том, кто я, что случилось с моей настоящей семьей и со мной. Вот так бывает в жизни. В один день можно лишиться всего, что у тебя есть: и родителей, и памяти о них и о себе самом.

      В первые годы после выписки из больницы моя приемная мать затаскала меня по врачам, психологам, экстрасенсам, бабкам-ведуньям и тому подобное, но ни один из них так и не смог дать объяснения моему странному недугу. В Институте головного мозга после длительного обследования установили, что мой сон состоит сплошь из фазы быстрого, поверхностного сна, сопровождающегося у человека яркими сновидениями, а фаза так называемого глубокого сна отсутствует. Именно в эту фазу человеческий организм отдыхает и набирается сил на предстоящий день. Но физически я не страдал и усталости не чувствовал. Это очень удивляло ученых мужей. Попытка узнать суть моих снов под воздействием гипноза не увенчалась успехом. Наконец, поняв, что помочь мне никто не может, моя приемная мать отказалась от дальнейшего обследования. Со временем я научился с помощью аутотренинга кое-как бороться с утренним психологическим дискомфортом. Но появилось другое. Я стал бояться засыпать. И эту проблему я вскоре сумел решить, приучив свой организм спать по четыре, пять часов в сутки. Как выяснилось, мне вполне хватало этого времени, чтобы отдохнуть и днем не засыпать на ходу. Я усиленно занялся спортом, восточными единоборствами. К этим видам борьбы у меня оказались неплохие способности. Тренировался по три, четыре часа в день, доводя свой организм до грани физического истощения. Физическая усталость и долгое, до рассвета чтение книг делали свое дело. За чтением я и засыпал незаметно для себя, как говорится, «без задних ног», без сновидений. Так я и рос, тренируя свое тело и развивая свой разум с помощью чтения.

      Да, я ведь так и не представился. Зовут меня Эрл Зимнин. Для русского довольно странное имя. Я где-то читал, что Эрл – это англосаксонский титул, использовавшийся в Англии после XI века вместо континентального «граф». Был принесен в Англию викингами при завоевании восточного побережья. Правда, графов в моей родословной не было, тем более подданных или живших в Англии. Но такое имя мой отец выбрал неспроста.