Когда исчезают следы. Элина Бакман

ная земля?

      Окидываю тело прощальным взглядом, придвигаю остывшие его конечности поближе друг к другу, вкладываю в руки пучок цветов. Это – абсолютная гармония.

      Затем я ухожу. Очищаю свой путь от еловых веток. Хвоинки больно впиваются в кожу, но это не страшно, я продвигаюсь дальше, уверенно шагая навстречу лесному мраку, – и исчезаю.

23 АВГУСТА, ПЯТНИЦА

      Саана разглядывает узкие улочки Алфамы[1], крошечные столики уютных уличных кафе, где традиционно подают сардины на гриле. Яну уже несколько раз звонили с работы. У человека отпуск, вообще-то. Об отъезде они еще толком и не думали, а будни уже вовсю заявляют о себе: ему названивают. Саана размышляет о том, как близко была к тому, чтобы сказать, наконец, «я люблю тебя», «я влюбилась в тебя по уши». Но первый же звонок уничтожил весь настрой, и в последующие дни Саана то и дело натыкалась на задумчивого, уставившегося в пустоту Яна. Сейчас он бы любые слова и признания пропустил мимо ушей. Да и встречаются они всего ничего. Можно ли на самом деле влюбиться за такое время? Ян сосредоточенно что-то пишет в телефоне, не обращая внимания на солнечные лучи, нежно поглаживающие квадратики плитки на стене, или на сдержанную красоту обветшалых дверей. Кажется, будто в сандалиях можно легко поскользнуться на истертых до блеска камушках мостовой.

      – Может, по мороженому? – спрашивает Ян, оторвав взгляд от экрана мобильного. Саана снимает очки, чтобы темные стекла не мешали ей любоваться мужчиной. Яркий свет слепит глаза, она щурится, а потом заговорщически улыбается: кто в здравом уме откажется от мороженого?

      – Все хорошо? – спрашивает Саана, приобняв Яна. Ему нельзя говорить о работе, однако, обстреливая Яна вопросами, Саана надеется выудить хотя бы пару скупых фраз о том, не случилось ли в Финляндии чего-нибудь эдакого.

      – Если ты о том звонке, то это была новая начальница, решила представиться, – сообщает Ян, протягивая руку Саане. Делает вид, что он и впрямь рядом, здесь и сейчас.

      – Знает же, что ты в отпуске еще эту неделю? – Саана просто хочет удостовериться, что все расслышала верно. Она берет Яна за руку, позволяя ему прижать ее к себе. В зное португальского дня их сжатые ладони вмиг становятся мокрыми. Не отстраняясь от Яна, Саана подставляет лицо палящему солнцу и вскоре смущается: над верхней губой опять влажно от пота. Она наблюдает за тем, как ненавистный телефон Яна погружается, наконец, в карман джинсов. Кто бы мог подумать, что Саана однажды будет нежиться на солнышке в компании детектива из ЦКП[2]? Мужчины, который даже в такую жарищу не может снизойти до шорт. Саана хмыкает про себя, поглядывая на темные джинсы. Потом приподнимается на носочках и целует Яна в щеку. От щетины щекотно.

      Остановившись у маленького лотка с мороженым, Ян расцепляет их с Сааной замок из рук. Молча, как завороженные, разглядывают они манящие разноцветные горки лакомства. Перед ними главное испытание отпуска – определиться с вкусом. Взгляд Сааны мечется от Яна к мороженому и обратно. Допытываться, конечно, не стоит. Совсем недавно умерла мама Яна, так что за его молчанием может робко скрываться печаль, хотя Ян и без того довольно серьезный. Они вместе так недолго, что Саане до сих пор трудно нащупать суть этого загадочного человека. Каков он, настоящий Ян? На работе – сдержан и сконцентрирован. Из него клещами не вытащить никакую информацию о преступлениях. Случись что-то на родине, Ян-детектив под дулом пистолета ничего не расскажет Саане. Гражданских не должны касаться детали расследований, это опасно, поэтому семья полицейского может и не догадываться о том, как часто он сталкивается с убийствами и прочими кошмарами. Преступники помалкивают из этих же соображений. Молчание – лучший способ защитить близких. Таков и базовый принцип поведения Яна. Вот и сейчас, после того злополучного звонка, Ян на глазах становится все тише и тревожнее и временами будто подспудно желает вернуться к работе.

      Ян ищет взглядом салфетку, заметив, как его зеленое фисташковое мороженое стекает по руке предательскими струйками. Саану вновь захлестывает безграничная нежность. Она влюбленно наблюдает за Яном, изо дня в день упорно выбирающим для своего мороженого вафельный рожок и изо дня в день упускающим момент, когда мороженое тает и всеми силами стремится этот рожок покинуть. Потом переводит взгляд на его сильную загорелую руку, держащую мороженое, – и снова не может не любоваться мужчиной, о котором думает вот уже столько дней подряд. Ее время отныне делится на эры: до Яна и после Яна. И эра «после» – хаотичная, чудаческая и восхитительная. Они встретились именно тогда, когда над Яном висело непростое дело об убийстве. При одной мысли о летних событиях по спине Сааны пробегает холодок. А может, это происки мороженого. Саана видит, как Ян благодарно улыбается официанту, любезно протянувшему ему пачку салфеток. Они куда тоньше финских. Ян восхитителен в своей небрежности – именно такой, от которой Саана всегда теряла голову. От решительности, приправленной едва уловимой непринужденностью, которая то есть, то нет и потому буквально гипнотизирует. Загадочному Яну не составляет труда интриговать таких, как Саана. Конечно, она та еще фантазерка. В худшем случае эта любовь – слепое поклонение выдуманному

1

Алфама (порт. Alfama) – старейший исторический район Лиссабона. Здесь и далее, если не указано иное, примечания переводчика.

2

ЦКП – Центральная криминальная полиция Финляндии.