Хвостатым здесь не место!. Екатерина Вострова

это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживём счастливой семьёй. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоём. Кто же тогда в квартире?

      Замок зловеще щёлкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:

      – Инна Эдуардовна, здравствуйте… – передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.

      Привалившись к проёму, она полностью загородила собой весь проход.

      – Чего приперлась, Кристина? – вместо ответа на приветствие спросила женщина.

      От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребёнок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.

      – А вы… помочь пришли? – глупо спросила я, не понимая, что происходит.

      Ваня с матерью почти не общались, да и видела я её от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестёр. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.

      – Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, – хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.

      – Вашей?

      – А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберёшь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?

      – Но… но… – от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.

      Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, и я верила. А что до прописки – просто не было надобности, на учёт меня поставили в больнице и так – хватило заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься, и что вот родится ребенок – сразу двоих и пропишет…

      Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана – это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.

      – Так, Кристина, я серьёзно. Забирай свои баулы и уматывай.

      – Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…

      – Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают уже столько времени.

      – Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! – в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слёзы.

      Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.

      – Моя ли? – звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. – Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты – вот кто!

      Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.

      – Что вы такое говорите… – от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать её на руках. – Побойтесь Бога!

      – Это ты бойся! – она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила её на лестничную клетку. – И если какие-то вещи остались, то считай, что это в счёт проживания в моей квартире за два года. Не устраивает – подай на меня в суд.

      И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

      Аля снова заплакала.

      – Тише, тише, солнышко. А-аа-а! – успокаивая ребёнка, я словно говорила это самой себе.

      Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради неё я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.

      Ключи всё ещё были у меня в руке. Теперь-то мне было понятно, почему у меня не получалось открыть ими дверь – свекровь наверняка сменила замки, чтобы я не попала внутрь. Но сейчас всё мое внимание было приковано к большому ключу от навесного амбарного замка.

      Внезапно дверь снова открылась, я встрепенулась, поспешно утирая одной рукой глаза. Не хватало, чтобы эта стерва видела, что я плакала!

      – Еще что сказать хотела, – надменно бросила она. – Я видела в документах свидетельство на дом и участок. Оформлено на тебя, но я знаю, что это всё на Ванины деньги куплено. Имей в виду, я потребую долю с Ваниного наследства. Всё, что в браке куплено – пополам, на кого бы ни оформлено, я консультировалась.

      И она вновь захлопнула дверь.

      Где-то месяц назад, когда я уже была на больничном, мы с Ваней осуществили свою давнюю мечту – купили участок на окраине нашего города. На участке стояла ветхая лачуга под