Дневник подростка. Елена Чепайкина

объяснить, с чем конкретно связаны эти чувства. Порой люди очень бесят, потому что не понимают простейших вещей, ведут себя по-скотски, думают только о себе и никого больше не замечают.

      Такое чувство, что я единственный адекватный человек. Остальных всё устраивает. Они не видят лжи и лицемерия, которыми переполнен современный мир. Поэтому у меня нет друзей. За всю жизнь была одна подружка, но недавно она переехала в другой город и забыла обо мне. Я и не расстроилась. Вовремя избавилась от притворного друга.

      Понятия не имею, как ведут дневник. Наверно, пишут дату и все события, произошедшие за день. Не представляю, чем это может помочь, но попробую.

      Сегодня ничего особенного не произошло. Всё как обычно. Сходила в школу, посидела на скучных уроках. Написала контрольную работу по алгебре. Думаю, написала хорошо. Наша математичка купила себе новую кофту наконец-то. Ведёт у нас с пятого класса и за всё время я видела у неё одно платье – парадное, одну юбку и две кофты. Причём одежда с женщиной явно ровесники. А женщине, на минуточку, под пятьдесят! Но училка она хорошая. Жалко её. Всю жизнь работает в школе и гордится только достижениями своих учеников, каких-нибудь Васей Пупкиных. «Бизнесменом стал. Машина – «Мерседес». Дом свой большой. Жена, дети…» Как будто это её машина или её дом. У самой одна машина – маршрутка до работы и обратно, и дом – однокомнатная хрущёвка с двадцатилетним ремонтом. Выглядит математичка не очень, но объясняет понятно и не орёт, как другие. Можно сказать нормальная тётка.

      А вот англичанка наша – молодая расфуфыренная дура. Наращённые длиннющие ресницы, инстаграмовский макияж, ногти Росомахи. Очевидно, что английский она учила не для работы в школе, а для того, чтобы за богатенького иностранца замуж выйти и уехать из Russian Federation куда подальше. Терпеть её не могу. Так неумело притворяться, что любит нас: «Ой, ребятки, вы такие молодцы, хорошо подготовились к самостоятельной работе и слова все выучили. Умнички», – и улыбается слащаво. Меня так и подмывает встать и сказать ей: «Не верю!» – как у Станиславского.

      Зачем я вообще в своём дневнике про учителей пишу?! Мне до них нет дела. Наверно, на сегодня это два самых ярких впечатления: математичка и англичанка – две противоположности одной системы.

      10.11

      Суббота. Раннее утро. Всего лишь 8 часов. Я далеко не жаворонок, чего не скажешь о моей младшей сестрёнке – Лизе. Ей пять лет. Она младше меня почти на десять лет (на девять лет и десять месяцев, если быть точнее). В выходные Лиза всегда просыпается в 7 утра и будит меня потому, что хочет кушать. Тревожить родителей она не решается. Обычно они напиваются по пятницам и почти всю субботу спят и «болеют». Если Лиза пытается обратить их внимание на себя, они ругаются и отправляют её ко мне, сопровождая воспитательным криком в мой адрес: «Ты что в 15 лет сестру покормить не можешь?! Дайте нам поспать. Мы всю неделю работаем. Можно хотя бы в субботу отдохнуть?» Поэтому сестрёнка предпочитает их не трогать.

      В 7.30 мы позавтракали. Теперь Лизунчик тихонько играет с игрушками. Люблю наблюдать за её игрой. Такое серьёзное сосредоточенное личико. Губки-бантики что-то бормочут себе под нос, и игрушечный мир оживает. Куклы становятся мамами, дочками, подружками и беззаботно болтают, гуляют, ходят в магазин и кино, готовят самую вкусную еду, иногда ссорятся, но обязательно мирятся. Лошадка может подружиться с медведем, тигр с лисой, волк с зайцем. Из кубиков получаются причудливые домики, в которых живут герои только что придуманной сказки. Иногда злой волшебник или разбушевавшийся монстр пытаются нарушить тихую идиллию, но всегда найдётся тот, кто победит зло и вернёт радость и добро в вымышленный мир. И все выходит легко и просто. Жаль, что в жизни так не получается.

      Иногда какая-нибудь игрушка выскользнет из рук и упадёт, а Лиза скажет: «Ой!» Обожаю это «ой!» – детское, сказанное с придыханием, почти шёпотом, почему-то мне кажется сладким. Потом сестрёнка поднимает упавшую игрушку, и продолжает создавать свою реальность.

      Лизе повезло – она красивая. По-настоящему красивая, а не красивая потому, что ребёнок. Это большая разница. Многие говорят, что мы похожи, но я так не думаю. Я практически урод. Лицо непонятной формы (никак не разберусь, квадрат или всё же овал), тонкие губы, нос картошкой, глаза серые, ресницы, правда, длинные, но тоже серые, поэтому глаза не выразительные. Волосы дурацкого цвета: не светлые и не тёмные, серые ещё и вьются и торчат в разные стороны. Я хочу их покрасить, но мама не разрешает. Я могу их покрасить без разрешения, но она опять будет орать как ненормальная.

      Интересно, у всех родители постоянно орут или только мне так повезло?

      Мама с папой постоянно ругаются, кричат друг на друга, на меня и на Лизу. Я уже привыкла, а Лиза сильно плачет, просится к маме, чтобы та её пожалела. У меня сердце разрывается. А мама ей в ответ: «Не реви, закрой рот. Соседи услышат – заберут тебя». Говорит всякую чушь, вместо того чтобы просто обнять собственного ребёнка.

      Родители друг друга не любят. Давно. А теперь они перестали любить нас. Кроме Лизоньки меня никто больше не любит. Ну и ладно! Мне не нужна ничья любовь!

      Конечно, я бы хотела, чтобы у нас была хорошая любящая семья. Чтобы