Единственная ревность Эмер. Уильям Батлер Йейтс

trong> одетые и загримированные как в «У ястребиного источника». При них те же самые музыкальные инструменты, которые или уже находятся на сцене, или могут быть внесены либо Первым Музыкантом – прежде чем он станет посреди сцены со свернутым покрывалом в руках, – либо другим актером, когда покрывало уже развернуто. Сценой, как и прежде, может служить часть комнаты, задником – стена, а покрывало можно использовать то же, что в «У ястребиного источника».

      Песня для развертывания и свертывания покрывала.

      Первый Музыкант

      Женская красота – словно белая птица,

      Хрупкая птица морская, которой грустится

      На незнакомой меже среди черных борозд:

      Шторм, бушевавший всю ночь, ее утром занес

      К этой меже, от океана далекой,

      Вот и стоит она там и грустит одиноко

      Меж незасеянных жирных и черных борозд.

      Сколько столетий в работе

      Душа провела,

      В сложном расчете,

      В муках угла и числа,

      Шаря вслепую,

      Роясь подобно кроту, –

      Чтобы такую

      Вывести в свет красоту!

      Странная и бесполезная это вещица –

      Хрупкая раковина, что бледно искрится

      За полосою прибоя, в ложбине сырой;

      Волны разбушевались пред самой зарей,

      На побережье ветер накинулся воя…

      Вот и лежит она – хрупкое чудо морское, –

      Валом внезапным выброшенная перед зарей.

      Кто, терпеливый,

      Душу пытал на излом,

      Судеб извивы

      Смертным свивая узлом,

      Ранясь, рискуя,

      Маясь в крови и в поту, –

      Чтобы такую

      Миру явить красоту?

      Покрывало сворачивается, и Музыканты занимают свое место у стены. Сбоку сцены обнаруживается ложе или просто груда тряпья, на которой лежит человек в погребальной одежде. На его лице героическая маска. Другой человек в точно такой же одежде и маске съежился на корточках ближе к зрителям. Рядом с ложем сидит Эмер.

      Первый Музыкант (говорит)

      Я вызываю из памяти

      Хижину рыбака,

      Сети, висящие

      На закопченных стропилах,

      Длинное весло у стены.

      В углу лежит человек,

      Он умер или впал в забытье.

      Это – Кухулин,

      Страстный, свирепый и славный Кухулин.

      Возле ложа его – королева Эмер.

      Всем остальным она повелела уйти.

      Но вот кто-то входит

      Нерешительным шагом.

      Это Этна Ингуба, возлюбленная героя.

      Она замирает на миг у порога,

      И тогда за дверью открывается море,

      Сверкающее и грозно шумящее море…

      (Поет.)

      Белая раковина, белое оперенье!

      Не пожелал бы я ни себе и ни другу

      Хрупкую и бесполезную эту мечту;

      Знает душа, что бесплодно над бездной паренье,

      Судьбы и волны, бушуя, ходят по кругу,

      Ветер срывает пену с валов на лету.

      Эмер (говорит)

      Входи, присядь со мною возле ложа,

      Не бойся, Этна, ибо я сама

      Послала за тобой.

      Этна Ингуба

      Нет, госпожа,

      Не смею, ибо вас я оскорбила.

      Эмер

      Из всех живущих только мы с тобой

      Имеем право тут сидеть, ведь мы

      Его любили больше всех.

      Этна Ингуба

      Он умер?

      Эмер

      Обряжен в погребальные одежды,

      Но он не умер. Небеса извергнут

      Огонь, и вся земля зальется кровью,

      Как при кончине мира, в день ухода

      Героя, чтобы и последний раб

      Почувствовал тогда величье смерти

      Кухулина.

      Этна Ингуба

      Что с ним произошло?

      Эмер

      Сегодня на совете королей

      Он встретил юношу, который сразу

      В нем вызвал необычную приязнь.

      Но короли всё обратили в распрю.

      Он вызвал юношу на бой и насмерть

      Сразил его на берегу морском,

      Там, где могила Байле. Слишком поздно