Вариации на тему любви. Александр Золотько

одом, но поняла, что не сможет, уснув по-настоящему, ласкать его, отвечать на его движения, словно бы случайно, словно подчиняясь волшебству его желаний.

      Это не страшно, что она обманывает. Это ведь для любимого, для того, чтобы он был счастлив. Вот сейчас он стоит в дверях, слышно его дыхание. Он, наверное, возбуждает себя рукой, Марии так кажется, она всегда борется с желанием подсмотреть. К ней Макс приходит уже напряженный. Он не сразу входит в нее, он может долго гладить ее тело, ласкать, разглядывать и целовать.

      А она не просыпается, она крепко спит, она видит сны, и его ласки кажутся ей продолжением сна. Дыхание Марии становится хриплым, она сбрасывает с себя одеяло, тело словно сводит судорогой, но сон, забытье держит ее, держит, превращая в игрушку для любимого. Он может делать все, что захочет. И он делает все, что хочет.

      Его ласки, почти неощутимые поначалу, становятся все требовательнее, пальцы сжимают ее тело все решительнее и крепче… Но она – спит. Она стонет, извивается в его объятиях, но не может открыть глаз – слишком глубок сон. И тем больше его власть.

      Он входит в нее, вначале мягко, осторожно. Почти в миссионерской позе, лицом к лицу. Мария чувствует его дыхание. Он смотрит на ее опущенные веки, нежно касается их губами, словно боится разбудить. Или в самом деле – боится. Потом его движения ускоряются, он будто бы пронзает Марию, уверившись, что она не проснется, что бы он ни делал.

      Он переворачивает ее лицом вниз, она стонет, выгибаясь в истоме. Ей не больно, что бы он ни делал. Не больно, потому что она его любит. Макс больше не боится ее разбудить, он теперь словно специально проверяет ее сон на прочность – все резче, все сильнее, все глубже…

      Как ей хочется в этот момент сказать ему, что он может делать все, что угодно. И куда угодно. И как угодно. Нет ничего такого, что бы она не могла ему разрешить.

      Потом приходит его оргазм. Но он не останавливается, продолжает – и наступает ее очередь. Мария вскрикивает, сжимает руками его тело, если лежит на спине, мнет подушку или комкает простыню, если на животе, – и кричит, не притворяясь и не сдерживаясь.

      Она жалеет только об одном – после этого он уходит. Мария слышит, как шумит вода в душе, потом слышит, как щелкает замок на входной двери. И все. И тишина. Бешено стучащее сердце успокаивается, Мария встает с постели, идет в ванную.

      Полотенце еще хранит его запах. Мария бросает полотенце в корзину с грязным бельем, достает новое – без чужой вони. Тщательно моется, полощет рот и чистит зубы: Макс очень любит оральный секс, и теперь нужно удалить этот мерзкий привкус.

      Мария вытирается, разглядывает себя в зеркало. Красные пятна на груди, на бедре уже сформировался синяк – сегодня Макс был особенно груб. Хотя он всегда оставляет на ее теле отметины, не может сдерживаться. Наверное, поэтому и надувными бабами не пользуется, боится прокусить и порвать.

      Ничего, мазь до утра все исправит.

      Теперь можно идти спать. Завтра предстоит трудный день.

      – И что, – спросил новичок, разглядывая обнаженное тело женщины, – вот так каждый день можно смотреть реал-тайм порнуху? Вам за это по голове не стучат?

      – С чего бы это? – лениво поинтересовался Умник, открывая банку с пивом. – Это почему нам должны стучать по голове?

      – Ну… – неуверенно протянул новичок. – Когда я пас девок на улице… и потом, когда развозил по адресам, мне нельзя было даже пытаться подсмотреть или еще что… Старший так прямо предупреждал – упаси тебя господь, Малыш, такой фигней страдать. Поймаем – яйца… это самое… вы понимаете. Если бы девка пожаловалась, что я ее только облапил, меня бы так облапили…

      – Ты что, Малыш, так ни одной и не трахнул? – удивился Умник. – Пас девок, но так и не смог?..

      – Почему? Смог и не один раз. По обоюдному согласию…

      – И не противно тебе было в мусорку конец совать? – поинтересовался Умник. – А если бы болячку какую подхватил?

      – Дурак, что ли? Какую заразу? Девки предохраняются, плюс еще эта… как ее, биологическая блокада. Без шансов заразиться, наши гарантию дают. Если чья-то девка болячку клиенту подарит – лицензию отобрать у фирмы могут, а девку, если она не досмотрела, так вообще в клочья порвут… Я как-то видел одну, она не заразила клиента, она его оттолкнула, когда он один фокус с ней решил попробовать. Брезгливая, видите ли… Так ее учили-учили… Причем свои учили, девки. Я так думаю – правильно делали. Брезгливая – не лезь в профессию. Милостыню проси или, если талант имеется, стриптиз работай. Так что тут все чисто. И по обоюдному согласию, без денег. Что я, урод какой – бабки за это платить? – Малыш усмехнулся, приглашая Умника согласиться, что не урод. И что бабки за это платить – себя не уважать.

      Умник покачал головой и глянул на Старика, который сидел на диване в углу и в разговоре участия не принимал.

      – У него подруга есть, – сказал Старик. – С весны вместе живут.

      – А… – протянул Умник.

      – Что – а? – повысил голос Малыш. – Что – а? Подруга, да. Считай, жена. Захотим – дитенка заведем,