Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник). Андрей Гребенщиков

: «Да, я люблю сказки». Страшные, забавные, поучительные и даже волшебные. Сказки о героях и злодеях, шутах и правителях, красавицах и чудовищах, сказки о любви и ненависти, отваге и трусости, бескорыстии и алчности. Те самые, которые – в этом нет абсолютно никаких сомнений – обязательно будут рассказывать даже там, в жутковатом альтернативном будущем, порожденном фантазией Дмитрия Глуховского и всех тех, кого он увлек за собой. Рассказывать на ночь детям и просто так – друг другу. Во время краткого затишья перед очередной схваткой, и коротая время на кажущейся бесконечной ночной вахте. Развлекая. Передавая жизненный опыт. Предостерегая. Сберегая память о былом – далеком или случившемся совсем еще недавно. Оставшиеся практически неизменными с прошлой жизни, изменившиеся почти до неузнаваемости или даже рожденные здесь и сейчас: на руинах каменных джунглей и среди джунглей природных, у чадящих лагерных костров, в продуваемых всеми ветрами палатках, в сырых и мрачных туннелях метрополитенов, в тесном бетонном чреве бункеров. Сказки Апокалипсиса.

      Как знать, может быть, именно эти сказки станут той самой нитью Ариадны, связывающей «homo troglodytus» с прошлым. Не позволят ему окончательно деградировать. Помогут вновь нащупать во мраке и дикости безжалостного нового мира видимую очень немногими узкую тропку, ведущую назад, к «homo sapiens». Воистину разумному человеку, понимающему разницу между приходящими и вечными ценностями. Любящему и берегущему такую маленькую и хрупкую точку во Вселенной, когда-то давно названную планетой Земля.

      Павел Старовойтов

      Фальшивая жизнь индивида

      Сказка ложь, да в ней намек!

      Добрым молодцам урок.

А.С. Пушкин

      Ладони сильно вспотели, пальцы то и дело сползали с рычага управления мото-багом. Стабильное, гулкое фырчание мотора уверенно продолжало ввинчивать трехсотмиллиметровый саморез головной боли в черепную коробку. Невыносимое однообразие вылетающих навстречу дуг бетонных колец оживляли лишь плещущий на сквозняке флажок, да резко дергавшийся на поворотах и неровностях рельсового полотна пулемет, лениво свесивший дуло за серые перила.

      Встречный ветер заставлял водителя жмуриться: ни лобового стекла впереди, ни очков на шлеме машиниста предусмотрено не было. Не так часто вспомогательный мото-баг выдвигается на позиции, да еще с полным отрядом на борту.

      На очередном изгибе туннельной кишки машину ощутимо подбросило, каски на головах солдат встретились, и под металлическое «дзынь» ганзейская «ракета» ворвалась на пограничную станцию. Баг резко затормозил, Ивана едва не выбросило на рельсы: при остановке массивный трехствольник рьяно потащил бойца за собой. Пулемету не терпелось вступить в бой.

      – Приехали, – раздалось где-то спереди. – Пошли, пошли, пошли, пошли!!!

      Пространство обороняющихся казалось сжатым до невозможности. Покрытая рифленой сталью площадка лежала прямо на путях левого от платформы туннеля. На этом пятачке, отгороженном от врага заполненными песком мешками, толкались пять человек; то и дело высовываясь из укрытия, они били короткими очередями в темноту туннеля. С платформы бойцов Ганзы поддерживала плюющаяся трассерами двухъярусная сторожевая вышка. Обшитая не одним слоем досок, с расположившимся на втором этаже «Утесом», она являлась серьезным аргументом против нападающих. Правый туннель в сторону соседней станции был замурован.

      Иван перемахнул через перила бага и чуть не споткнулся о тело убитого ганзейца. На площадке лежала только нижняя его часть, верхняя – уходила прямо под корпус машины, на рельсы.

      «Не обманула-таки “молния” о прорыве красных. Атаковали, сволочи…»

      Вообще трупов вокруг хватало: и на ящиках возле башни, и у брустверной полосы лежали бездыханные кули в серой потертой форме.

      Взорвавшаяся где-то граната заляпала грязью стекло шлема. Повалившись на рельсы, Иван пополз в сторону защитных сооружений. От вышки снова начали исходить светящиеся в полутьме лучи. Ваня перехватил «гатлинг» поудобнее и, быстро меняя позицию, открыл шквальный огонь по врагу.

      Гильзы принимали удары бойка и падали вниз. Бряцанье цилиндриков о стальной пол площадки грубо сминалось шумом выстрелов из постоянно вращающихся стволов. Первый, второй, третий… снова первый, второй… далее по накатанной. Нескончаемые пули гнали напролом к цели. Сквозь железо, сквозь кевлар – свинцовые зубы скорострельного пулемета прокусывали все, что только попадалось на их смертоносном пути.

      Плечо ломило от напряжения – коммунисты падали, как подкошенные. Предплечье и запястья стонали под отдачей кустарного минигана – рельсы туннеля заполнялись мертвыми телами, но бетонный пол все еще был виден.

      В пылу сражения Иван не заметил, как взорвалась и посыпалась мелкой крошкой блочная стена, перекрывающая соседний туннель. Баррикада разлетелась с оглушительным грохотом, похоронив под собой нескольких человек.

      Дула трехствольника повернулись к только что образовавшейся пробоине. Из прорехи валил густой пар. В следующую секунду остатки стены рухнули, и раздвигаемые неведомой силой обломки податливо