Тайны Иллирии. Брак с летальным исходом. Анастасия Волжская

ине – специально предназначенный для того, чтобы новобрачную освобождали от него ловкие мужские руки, – сковывал движения, вынуждая держать спину прямо. Матрас подо мной был жестким и неудобным, но я не нашла другого места, куда могла бы сесть.

      Светильника мне не оставили. Лишь лунные лучи проникали через узкое окно, ложась мелкими квадратами на пол. В холодном синеватом свете мои руки, застывшие на коленях, по белизне могли соперничать с платьем.

      Бом. Бом.

      Я и не представляла, что день моей свадьбы закончится так. Не могла и помыслить, что проведу ночь не в объятиях любимого супруга, а в темной и сырой камере. Хмурые законники появились почти сразу же после того как я, вдовствующая леди Осси, чей муж трагически погиб, упав с лошади прямо под копыта запряженной в карету четверки, затворила дверь особняка за последним из соболезнующих гостей. Раньше, чем я, слишком ошеломленная всем, что произошло, успела что-либо осознать, меня вывели через черный ход, затолкали в неприметную карету с занавешенными окнами и привезли в городскую тюрьму.

      Сначала я тешила себя надеждой, что это хороший знак. Скорее всего, я здесь как свидетель, а значит, законники ведут расследование. Неужели трагедия случилась из-за преступной халатности? Только чьей? Конюха? Но увлеченный наездник и страстный любитель лошадей, Эдвин всегда седлал коня сам… Разве что перед свадьбой было не до этого…

      Время шло, часы отсчитывали удары, и вспыхнувшая было надежда таяла. Свидетеля не стали бы так долго держать в камере. Значит… подозреваемая? Могло ли это действительно быть не несчастным случаем, а злым умыслом? Разрезанная подпруга? Меткий выстрел, оставшийся незамеченным? Яд? Кто-то убил Эдвина?!

      Мысль эта вспышкой пронзила усталый мозг, и, не в силах больше сидеть на месте, я поднялась и начала ходить из угла в угол. Замечала ли я что-то за время подготовки к свадьбе? Волнение, беспокойство, признаки надвигавшейся бури? Мог ли Эдвин, спокойный, рассудительный, всегда державшийся в стороне от грязных интриг, оказаться вовлечен во что-то, что стоило ему жизни? Нет, нет и нет. Или все-таки да?

      Часы на ратуше пробили три.

      Изнеможенная, я вновь опустилась на жесткий матрас. Неужели законники оставили меня напоследок? Неужели я главная подозреваемая? Но как…

      В двери камеры со скрежетом повернулся ключ.

      Двое молчаливых законников вошли внутрь и встали по обеим сторонам от двери, не спуская с меня настороженных взглядов. Накопительные кристаллы в пистолетах тускло светились сквозь кожу кобуры. Сложно было представить, какую угрозу видели служители закона в безоружной девушке, но отнеслись ко мне более чем серьезно.

      Гулкие шаги в коридоре возвестили о приближении еще одного человека. Я бросила на него мимолетный взгляд, и все мои надежды, застывшие хрупкими льдинками, разбились о каменный пол камеры. Высокий и сухой немолодой мужчина, затянутый в черную форменную одежду судебных дознавателей – застегнутый на все пуговицы китель с высоким, под горло, воротничком, безупречно отглаженные штаны, черные сапоги, – носил на лацканах печально известные каждому горожанину символы отдела магического контроля. И плотные кожаные перчатки сказали мне куда больше любых слов. Меня подозревали в применении запрещенной ментальной магии – магии, воздействующей на разум жертвы через физический контакт, кожа к коже. Закрытая форма дознавателя была призвана защитить его в случае, если бы я решилась на какой-либо отчаянный шаг, а охранникам, вероятно, дали разрешение стрелять на поражение. В случае с ментальными магами никакие предосторожности не считались излишними.

      Только вот я менталистом не была.

      Господин дознаватель устремил на меня пристальный взгляд блекло-серых, словно бы полинявших со временем, глаз. Лунный блик сверкнул на толстых стеклах очков законника, а лицо его в холодном свете приобрело неестественный, мертвенно-бледный оттенок. Сняв очки, он сунул их в нагрудный карман кителя и отступил в тень.

      – Госпожа Фаринта Ридберг, – начал дознаватель, намеренно используя фамилию, которую я носила до сегодняшнего дня. Можно было лишь удивиться, как быстро законники и достопочтенное семейство Осси лишили меня связи с Эдвином, пресекая малейшую возможность того, что брак погибшего сына со мной бросит тень на их древний и уважаемый род. – Вас доставили в городскую тюрьму по обвинению в убийстве лорда Эдвина Осси. Мы имеем все основания предполагать, что на покойного было оказано ментальное воздействие. Вами.

      Законник продолжал говорить, но его слова слились для меня в один неразличимый шум. Убийство. Ментальная магия. Я просто не осознавала того, что слышала. Не могла помыслить о подобном. Как кто-либо мог предположить, что у меня есть причины для такого? Я не охотилась за наследством, не рвалась в высшее общество, не искала выгодной партии. Я любила Эдвина. Любила…

      Вспыхнувшее возмущение уступило место чувству глухой безнадежности. Дознавателям отдела магического контроля достаточно всего лишь подозрения в использовании ментальной магии, чтобы незамедлительно отправить жертву на костер. А значит, не будет ни расследования, ни суда. Я попросту обречена.

      Мужчина