Счастливая семья (сборник). Маша Трауб

на террасе и гипнотизировали дверь взглядом. Взглядами. Их было трое. Три пары немигающих глаз. Всего шесть глаз, выражающих презрение и независимость. Нет, они ничего не просили. Они сидели и смотрели на маму. Мама смотрела на них. Наверное, в детстве наша мать была чемпионом по игре в гляделки. Она могла держать кошачий взгляд не хуже, чем кошка. И даже переглядела их – кошки медленно развернулись и ушли первыми.

      Да, именно Финитой мы стали звать с того дня домработницу. Прозвище себя оправдало. Домработница никак не могла понять, почему мы переехали, сколько времени проживем в этом доме, и каждый раз с надеждой спрашивала: «Финита три дэйз?» Почему-то ей казалось, что мы непременно должны уехать через три дня. Забегая вперед, скажу, что Финита задавала этот вопрос дважды в неделю, и спустя месяц у нее начались настоящие паника и депрессия. Мы все никак не уезжали и даже не собирались. У мамы тоже началась паника. Как она выяснила у Эммы, домработница должна была приходить дважды в неделю – по понедельникам и четвергам. Но Финита приходила к нам во все дни, кроме понедельника и четверга. Маме понадобилось три недели, чтобы понять – ни в понедельник, ни в четверг Финиту ждать не стоит. А когда стоит – непонятно. Мама могла с утра подмести весь дом, помыть полы, и вдруг входная дверь без звонка открывалась, и на пороге возникала домработница с немым укором в глазах, на устах и во всем теле. Несколько раз мы заставали сцену общения мамы с Финитой. Надо признать, репутация мамы сильно пострадала – с домработницей она так и не нашла общего языка, как ни пыталась. Можно было подумать, что разговаривают две сумасшедшие женщины. Впрочем, так, наверное, и было. Если мы возвращались с пляжа, а мама лежала на диване с ледяной грелкой на голове (находка в морозилке – пластмассовый контейнер; мама даже мечтала завести такой дома), значит, сегодня приходила Финита и довела нашу мать до головной боли. Так вот про общение.

      – Я, – домработница указывала на себя, – Афродита. Ты, – она указывала на маму, – Мария. Афродите вот сколько лет. – Она четыре раза выставляла пальцы вперед и показывала еще шесть пальцев. – Марии – сколько? – Мама послушно выставляла перед собой ладони и показывала, сколько ей. Точно так же они выясняли, сколько лет мне, Симе, папе, тете Наташе и дяде Боре.

      Как мы успели выяснить, Финита знала много языков. И разговаривала сразу на всех. Помимо любимого «финита», которое относилось ко всему – отъезду, чистящему средству, уборке, полотенцам, домработница употребляла в речи слово «капут», «три дэйз» (именно так) и каждый раз спрашивала у меня и у папы: «Ду ю спик инглиш?» Ответ ей не требовался. Домработница считала, что папа вообще не говорит по-английски. Впрочем, как считала, что по-английски не говорит и ее хозяйка – самая что ни на есть англичанка Эмма. Так что Финита считала себя полиглотом. Мама при этом страдала – ни ее местный акцент, ни жестикуляцию Финита не понимала. И если мама брала швабру и показывала, что нужно помыть пол под кроватью, домработница делала вид, что ничегошеньки не уразумела. Тогда мама поднимала Симу и трясла ею как знаменем, объясняя Фините, что детям вредна пыль. Но домработница опять ничего не понимала.