Скромная награда хрононавтам. Филип Дик

чу. – По телевизору сказали, что ты умер! Погиб со всеми остальными.

      Он остановился и привычным жестом потянулся отбросить со лба длинные волосы, позабыв, что перед запуском их обрезали.

      – Ты веришь всему, что показывают по ящику? – Эдди улыбнулся, снова двинулся вверх и с неожиданной силой обнял девушку.

      Слава богу! Они опять вместе! Какое счастье – обнимать его, чувствовать тепло родного тела.

      – Я уже подумывала завести нового приятеля, тебе на замену, – пробормотала она.

      – Рискни – сразу голову оторву. И потом, таких, как я, больше нет.

      – А как же взрыв? Сказали, что капсулу при возвращении раздавило.

      – Не помню, – отрезал Эдисон не терпящим возражений тоном, дав понять, что ничего обсуждать не намерен.

      Раньше она бы разозлилась и на ответ, и на тон. Раньше, но не теперь. Чувствовала, как тяжело ему вспоминать о случившемся.

      – Перекантуюсь у тебя пару деньков. – Эдди переступил порог старенького дома с треугольным фасадом. – Должны подъехать Бенц и Крейн, не возражаешь? Думаю, к вечеру явятся. Нам надо многое обсудить.

      – Значит, выжила вся команда? – Девушка пристально вглядывалась в изнуренное лицо. – Тогда почему по телевизору?..

      Она осеклась, пораженная внезапной догадкой:

      – Ясно! Они соврали! Большая политика, да? Хотят запудрить мозги русским? Пускай в СССР считают, что запуск провалился, а на самом деле…

      – На самом деле ты ошибаешься! – перебил ее Даг. – Генерал Джаб распорядился направить сюда советского путешественника во времени. Пускай проконсультирует, поможет разобраться, что в действительности произошло. Совет Безопасности дал «добро» – слишком многое поставлено на карту.

      – Обалдеть! – ахнула девушка. – Зачем тогда понадобилась история про взрыв?

      – После объясню. Давай для начала выпьем.

      – Из выпивки только калифорнийское бренди, другого нет.

      – Когда на душе так тошно, что угодно сойдет.

      Пока девушка возилась на кухне, Даг устало опустился на кушетку и тяжело вздохнул.

      «…и горько скорбим о несчастных, которые трагически погибли в результате непредвиденного стечения обстоятельств…» – надрывалось радио в машине.

      – Обычная официальная болтовня. – Крейн выключил приемник, прикидывая, правильно ли они едут. Непросто найти дорогу туда, где побывал лишь однажды. Вообще, выходило забавно. Они собираются обсуждать дела государственной важности в обстановке, мягко говоря, неформальной, в захолустном Охае. Правда, у подружки Дага им наверняка не станут докучать зеваки, но есть и минус – поджимает время. Не факт, конечно, но скорее всего. Наверняка не скажешь.

      На холмах по обеим сторонам трассы когда-то рос лес, теперь его сменили бесконечные ряды домов. Вверх от подножия раскинулась паутина подъездных дорожек из переработанного пластика.

      – Похоже, раньше здесь было неплохое местечко, – заметил Крейн.

      – Тут неподалеку национальный парк Лос-Падрес, – пояснил Бенц, крутя руль. – В восемь лет я ухитрился в этом парке заблудиться. Сидел под кустом и трясся, что меня ужалит гремучая змея. Каждую ветку за змею принимал.

      – Считай, твой детский кошмар наполовину сбылся, – хмыкнул Крейн.

      – Мы вроде как все в одной лодке, – напомнил Бенц.

      – Пора привыкать к статусу мертвеца.

      – Тебе надо, ты и привыкай!

      – Но ведь официально…

      – По радио и телевизору – да, – строго произнес Бенц, поворачиваясь. Его глаза горели нехорошим огнем, широкое круглое лицо побледнело, – но если вдуматься, мы мертвы не больше остальных на планете. Разница в том, что для нас смерть уже в конкретном прошлом, а для других – в туманном будущем. Хотя насчет туманности не факт. У кого-то со сроками полная определенность. У пациентов онкологии, например. Почти наш случай. «Почти», потому как неизвестно, сколько мы здесь проторчим. Получается, что, четко зная дату смерти, мы располагаем относительным запасом времени, в отличие от больных раком.

      – Ага, – весело поддакнул Крейн, – для пущего оптимизма еще добавь, что мы здоровы и не корчимся в муках.

      – Эдди корчится. Сегодня его серьезно скрутило. Типичная психосоматика – нарушение душевного равновесия, которое влечет физическое заболевание. Великомученик Эдди! Взвалили на него тяжкую ношу против воли, а он не жалуется, молчит. Гордо терпит, то и дело демонстрируя дырки от гвоздей на руках, – ехидно закончил Бенц.

      – У Эдди больше поводов любить жизнь, – вставил Крейн.

      – У любого найдется куча таких поводов! Просто каждому свое. Пускай я лишен счастья коротать ночи с горячей цыпочкой, зато мне нравится в отблесках заката наблюдать, как по Риверсайду мчатся грузовики. Лишать себя такого удовольствия ну никак не хочется. В итоге любишь не саму жизнь, а то, что она лично для тебя олицетворяет.

      Остаток пути мужчины проделали молча.

      Расположившись