Неприсоединившийся. Филип Дик

title>ПОПРАВКА ХОРНИ ВЫЗВАЛА СЕРЬЕЗНУЮ ДИСКУССИЮ

      Волш задумался над тем, что бы это значило. Опустил газету, которую отчаянно трепал встречный ветер, и заглянул в соседнюю колонку.

В ПОНЕДЕЛЬНИК ОЖИДАЕТСЯ РЕКОРДНАЯ ЯВКА НА ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ УЧАСТКИ ВСЯ ПЛАНЕТА ЯВИТСЯ НА ВЫБОРЫ

      А на обороте вкладыша поместили заметку о скандале дня.

ЖЕНА УБИЛА МУЖА ИЗ-ЗА РАЗНОГЛАСИЙ В ПОЛИТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЯХ

      А далее шла заметка, от которой у него пошел мороз по коже. Подобные темы всплывали часто, и каждый раз Волш чувствовал себя неуютно.

ТОЛПА ПУРИСТОВ ЛИНЧЕВАЛА НАТУРИСТА В БОСТОНЕ РАЗБИТЫЕ ОКНА И БЕСПОРЯДКИ В ГОРОДЕ

      И в следующей колонке:

ТОЛПА НАТУРИСТОВ ЛИНЧЕВАЛА ПУРИСТА В ЧИКАГО ПОЖАРЫ И БЕСПОРЯДКИ В ГОРОДЕ

      Сидевший напротив Волша человек начал громко бормотать. Крупный, плотного телосложения, среднего возраста мужчина. Рыжеволосый, с пивным брюшком. Он вдруг потряс газетой – и вышвырнул ее прочь.

      – Они не посмеют! И не смогут протолкнуть это! – заорал он. – Мы им не позволим!

      Волш сунул нос в газету – он изо всех сил делал вид, что не замечает пассажира напротив. Опять, опять это происходит – а ведь он мало чего так боялся в своей жизни. Вот он, надвигающийся политический спор. Другой пассажир опустил газету, смерил соседа коротким взглядом и продолжил чтение.

      Рыжий мужчина обратился к Волшу:

      – Вы подписали петицию Бьютта?

      И он выхватил из кармана металлизированный планшет и сунул его в лицо Волшу.

      – Не бойтесь поставить подпись, в борьбе за свободу страху не место!

      Волш вцепился в газету и в отчаянии посмотрел вниз с диска. Внизу проплывали жилые кварталы Детройта. Скоро выходить.

      – Извините, – пробормотал он. – Спасибо, нет.

      – Оставьте его в покое, – сказал рыжеволосому другой пассажир. – Вы что, не видите, джентльмен не хочет подписывать?

      – А ты не лезь не в свое дело!

      И рыжий придвинулся к Волшу с планшетом в требовательно вытянутой руке.

      – Послушай, дружище. Ты же понимаешь, правда, что станется с тобой и с твоими домашними, если они протолкнут эту штуку? Думаешь, тебя это не затронет? Проснись, дружище! Если примут поправку Хорни, прощай свобода и права человека!

      Другой пассажир спокойно отложил в сторону газету. Судя по виду – худой, хорошо одетый, с проседью, – состоятельный космополит. Он снял очки и сказал:

      – От тебя несет, как от Натуриста.

      Рыжий внимательно оглядел противника. И заметил на тонком пальце широкое плутониевое кольцо. Такой штукой из тяжелого металла легко проломить челюсть.

      – Ты кто такой? – процедил рыжий. – Небось Пурист? Недомужик, да?

      И он презрительно сплюнул в его сторону и развернулся к Волшу:

      – Дружище, ты ж понимаешь, чего эти Пуристы добиваются. Они из нас дегенератов хотят сделать! В баб нас хотят превратить! Смотри, Бог создал вселенную и человека в ней, и если это хорошо для него, то хорошо и для меня! А они идут против природы, а значит, и против Бога! А эту планету создали и украсили руки мужчин, в которых текла настоящая, а не жидкая кровь! И они гордились своими телами! Тем, как они выглядели и как пахли.

      И он постучал по своей широкой груди:

      – Богом клянусь, я горжусь тем, как пахну!

      Волш в отчаянии забормотал:

      – Я… – мямлил он. – Я… я не могу это подписать.

      – Уже подписал, да?

      – Нет.

      Мясистое лицо рыжего приобрело крайне подозрительное выражение:

      – Ты что же, за поправку Хорни?

      И свирепо рявкнул:

      – Ты что же, значит, против естественного порядка…

      – Я здесь выхожу! – перебил рыжего Волш.

      И торопливо дернул за стоп-шнур диска. Тот покорно слетел к магнитному захвату в конце жилищного комплекса – ряда белых прямоугольников на зелено-коричневом склоне холма.

      – Погоди, дружище, – рыжий потянулся и с явно недобрыми намерениями ухватил Волша за рукав.

      Диск сбросил высоту и остановился на плоской поверхности посадочного захвата.

      Наземные машины выстроились неподалеку – жены ждали мужей, чтобы оттранспортировать их домой.

      – Мне что-то не нравится, как ты к вопросу относишься. Ты что же, боишься встать на защиту правды? Боишься поднять голос? Ты что же, собственного народа стесняешься? Боже правый, да ты мужик или нет?

      Тут стройный седоволосый человек со всей силы ударил рыжего плутониевым кольцом, и хватка на рукаве Волша ослабла. Планшет с петицией со звяканьем упал на землю, а двое пассижиров сцепились в молчаливой и яростной схватке.

      Волш отодвинул ограждение и спрыгнул с диска, спустился по трем ступеням с посадочной площадки на пепел и золу, покрывающую парковку. В сгущающихся сумерках