Люся и Стёпка в мире эмоций. 10 шагов, которые научат ребёнка понимать свои чувства и общаться с другими. Ксения Вагнер

?..

      Десерт – это наслаждение. По крайней мере папа, когда ест сладкое, закрывает глаза и говорит: «Ммм, наслаждение!» Наслаждение – это такое чувство, от которого ооочень хорошо!

      Мама же говорит про яблоко «сплошные витамины». А эта фраза не сулит наслаждений. То же самое она говорит про кабачки, петрушку и Стёпкин ночной кошмар – капусту брокколи. Какое уж тут наслаждение?

      Во-вторых, на даче живёт Джульетта – белая болонка с чёрным, похожим на жучка носом. Дедушка, которому Джульетта порвала все носки, называет её Собака, а бабушка – Жуленька.

      А ещё дача – это дом. Два этажа тайных и явных наслаждений! Не считая гаража и чердака.

      Любопытство – вот что они со Стёпкой чаще всего испытывают на даче.

      Сколько там интересного! Бусы, которые бабушка носила в двадцать лет, мамины детские лосины, шали с кисточками, ботинки на платформе, фуражка прадеда, Стёпкина первая пижама, фенечки из бисера, парик, боа, очки без стёкол и сумочка с блестюшками. Всё это можно разложить на полу и устроить восточный базар.

      Ещё можно залезть в шкаф со стеклянными дверцами, который дед называет буфетом (а бабушка почему-то горкой). Там, в этом сказочном ларце, и коробки конфет, и графин точь-в-точь как Эйфелева башня, и чашечки с золотыми блюдцами, и даже бабушкины серёжки в сахарнице с ангелком.

      А ещё градусник! Который ни в коем случае нельзя разбить – иначе ртуть вытечет и всех отравит. Поэтому градусник лежит без чехла на саааамом краю стеклянной полочки – именно там, куда они со Стёпкой лезут чаще всего.

      В буфет – или горку? – хорошо лазить днём, а вот вечером, в темноте, когда во внутреннем зеркале видишь то ли своё отражение, то ли монстра-зомбака из Стёпкиных рассказов, аж мурашки по спине. Это страх! Когда Люсе страшно, у неё всегда по спине бегут мурашки, а коленки, наоборот, становятся горячие-горячие и как будто дрожат.

      Схватишь фарфоровую куколку – и пулей на базу, в Стёпкин шкаф, который вообще-то не шкаф, а ниша в стене за шторами.

      Там у Стёпки трон, царское опахало и ещё ряд необходимых царю предметов (игра в царя – его любимая). Люсе царствовать не разрешается. И даже в царицы её Стёпка не берёт. Разве справедливо? Нет!

      Мама в таких случаях говорит: «Обсудите ситуацию!» – но Люсе обсуждать ничего не хочется, а хочется треснуть Стёпке как следует. Потому что Люся ощущает гнев. А иногда даже ярость – она ещё сильнее гнева! Тогда мама говорит ей: «Нарисуй, как ты злишься», – и Люся рисует что-то большое и красное. А потом рвёт свой рисунок на мелкие кусочки – и сразу становится спокойнее. Тут уже можно и «обсудить ситуацию».

      То есть обозначить свои эмоции и желания.

      В ссорах со Стёпкой Люся иногда кричит, но не плачет. А вот когда Стёпка скажет: «Ты ещё маленькая», – и уйдёт гулять с соседским Данькой, тогда в горле сразу пробка и глаза жжёт сильно-сильно.

      Это уже не гнев, а обида. В неё чего только не намешано – и злость, и разочарование, и печаль.

      Реветь при всех Люся не любит, а любит реветь в бабушкиной спальне, под старым столом, похожим на слона в жилете. Ножки (ножищи!) у стола деревянные, а на столешнице зелёное сукно. И с каждой стороны по три ящика, полных, как выражается бабушка, реликвий: старых блокнотов, писем, паспортов, открыток, маминых рисунков и конвертов с волосами, найдя которые Стёпка долго склонял Люсю поискать заодно и мамины молочные зубы, но зубы нашлись только дедушкины и не молочные.

      В общем, дача – это целый мир.

      Но и в городе неплохо.

      Кафе, театры, парки, гости, музеи, кино – интересно!

      Одна беда – продуктовый. Там скука смертная и пахнет петрушкой, а хуже петрушки только пенки в молоке. Когда Люсе попадается пенка, она чувствует отвращение – то есть пенки ей не просто неприятны, а даже противны. Так и хочется сказать «бееееее» и выплюнуть немедленно.

      Но родители ходят в продуктовый каждую субботу. Папа толкает тележку, а мама играет в детектива. Вот зачем, скажите, разглядывать каждый помидор? Щупать яблоки? Вынюхивать клубнику? И спрашивать: «А телятина у вас свежая?» Хоть бы раз кто ответил: «Нет, телятина у нас тухлая».

      Но мама говорит, что всё надо делать об-сто-я-тель-но.

      И Люся мается и виснет на тележке. В магазин она ходить не любит.

      А вот в гости – да. К Стёпкиному другу Петьке – стрелять из бластера по инопланетянам. К соседкам, Анфисе Беленькой или Катюше, – играть в дочки-матери. К двоюродной сестре Поле – рисовать единорогов и к Соне, у которой морская свинка. К маминой подруге Карине, Павлику, Марусе, Томе, Василисе…

      А больше всего к крёстной Оле на пирог с цукатами. Когда Люся не видит Олю (и пирог с цукатами) целый месяц, она начинает по ним скучать. А если больше месяца, то и вовсе тосковать. Тоска – это такое чувство, когда очень хочется кого-то обнять, а его рядом нет. Оно, это чувство, подсказывает, любишь ты человека или нет.

      Но лучше всего, когда гости приходят к родителям: тогда во всей квартире включён свет, пахнет курицей в меду, взрослые смеются и танцуют, а Люся, Стёпка и дети родительских друзей