Маскарад любовных утех. Дарья Донцова

слабоумием?

      – Он на столе в гостиной.

      Но Краузе повела себя еще более странно.

      – Покажите, пожалуйста, какой, как бы я чего другое не принесла.

      В полном недоумении я вернулась в комнату.

      – Не стоит рабочих баловать, – зашептала шедшая следом Роза Леопольдовна. – Знаю эту породу. Бывают люди, бывают плохие люди, бывают отвратительные люди, а бывают строители. Для прораба главное – хозяина обдурить: побольше денег оттяпать, поменьше сделать и унестись прочь. И они наглые. Один раз угостите пирожком, работяги на следующий день крабов в коньяке потребуют.

      – У вас от ягод сильная изжога, мне черника не подходит из-за коронок, к тому же я не люблю ее вообще, – тихо ответила я. – Не пропадать же добру? А кофе вы сами хотели рабочим отдать.

      Краузе почесала переносицу.

      – Ладно, пусть им пирог ужином будет. Вы идите, побеседуйте с Николаем, а я Вере втолкую, что у них сегодня выпечка вместо сосисок.

      – Желаю удачи, – сказала я и побежала в большой дом.

* * *

      – Цвет для бани подобрать надо, – сказал Николай, вводя меня в небольшое помещение. – Есть интересный колер – папа я. Оригинальный и для комнаты отдыха подходит. Созерцание таких стен релакс дает, психологическую разгрузку обеспечивает. Если одобрите, возьму на фирме по оптовой цене, у меня там приятель работает. Во! Кусок оформил, гляньте.

      – Весьма симпатично, – согласилась я, разглядывая небольшой участок стены, – и необычно. Вроде зеленовато-оливковый, но еще присутствует немного розового и, кажется, желтого.

      – Папа я, – кивнул прораб, – он такой.

      – Ну и название у цвета! – засмеялась я. – При чем тут папа? В связи с присутствием розовых ноток следовало бы назвать оттенок «блондинка я».

      Николай округлил глаза.

      – Так по фрукту имя дали. Краски натуральные, на растительном сырье. В кухню вам можно «апельсин» или «персик» взять, в спальню «абрикос», а в баньку «папа я».

      – Осталось выяснить, что это за фрукт, – улыбнулась я, – не очень-то разбираюсь в экзотике.

      – Его в Москве полно, – заверил Николай, – я ел. Гадость. Вроде картошки, но другого вкуса. Посоветовали лимоном обрызгать, но еще хуже стало.

      – Папайя! – осенило меня.

      – Ну, да! А я чего написал? – удивился прораб. – И…

      Дверь в дом распахнулась, появилась Роза Леопольдовна. Она не накинула верхнюю одежду и примчалась прямо в тапочках.

      – Что случилось? – испугалась я.

      – Вере плохо! – закричала Краузе. – Упала, корчится.

      Я побежала по узкой тропинке назад к домику, за мной почему-то с топором в руках топал Николай.

      Дверь в гостевую избушку была открыта настежь, в холле гулял сквозняк. Я внеслась в гостиную и увидела на полу Веру. Глаза ее были широко раскрыты и смотрели в потолок, нижняя челюсть отвисла.

      – Ну-ка, подвиньтесь! – скомандовал прораб, отпихивая меня в сторону и присаживаясь около свояченицы на корточки. – Верка, хорош придуриваться, вставай! Эй, дурында, чего молчишь?

      – Николай, – тихо сказала я, – не трясите ее, она умерла.

      – Да нет, – заспорил Коля, – просто,