Урок второй: Не ввязывайся в сомнительные расследования. Елена Звёздная

на вид они нежными не были, скорее твердыми и… тоже сильными, но практика доказала возможность очень нежных прикосновений этими самыми губами. Добавить к этому стройное мускулистое тело, звериную грацию, смоляные волосы и обжигающе-черные глаза – и станет ясно, почему по лорду Риану Тьеру откровенно сохла не только вся женская половина нашей Академии Проклятий, но и сотни леди из аристократических семей. И даже сама кронпринцесса, единственная дочь нашего уважаемого темного императора.

      – И каковы причины вашего отказа, адептка Риате? – едва сдерживая злость, вопросил тот, кто по праву носил звание Первый меч империи и своим мечом был способен единым ударом перерубить дерево.

      Молчу.

      – Почему вы молчите? – требовательно поинтересовался магистр. – Вам нечего мне сказать?

      Нервно сглотнув, честно ответила:

      – Нет…

      Мне стыдно, откровенно стыдно, но иначе я поступить не могла.

      И тут он не выдержал:

      – Дэя, ты клялась, что на праздники мы поедем знакомиться с моей семьей!

      – Клялась, но вся проблема в том, что с семьей – я согласна, с мамой – нет!

      – Но ты согласилась! – взревел обманутый в лучших надеждах лорд-директор.

      – Это было до того, как ты сообщил, что леди Тьер вернулась из путешествия. А я… не хочу знакомиться с твоей мамой!

      Сильные руки демонстративно сложены на мощной мускулистой груди, черные глаза сузились, губы сжались. И все это преследовало единственную цель – запугать маленькую и уже испуганную меня.

      – Хорошо, – магистр Тьер поднялся, – обсудим данный вопрос за ужином.

      То есть ответ «нет» мы не принимаем! Теперь я демонстративно скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу и угрюмо посмотрела на Риана. Увы, вместо того чтобы согласиться с моим решением, мне подло пригрозили:

      – Зацелую.

      Подскочив с места, я выпалила:

      – Знаете, лорд-директор…

      – Первое предупреждение, – меланхолично сообщил он.

      Молча развернувшись, я покинула кабинет главы Академии Проклятий. Была идея вновь попытаться с проклятием, но, учитывая последствия первого раза…

* * *

      Выйдя в приемную лорда-директора, увидела печальный взгляд леди Митас.

      – Опять? – с укором вопросила секретарь. – Риате, ты же хорошо учиться начала, но эти дисциплинарные нарушения… Ведь отчислит же, Дэя! Не посмотрит на отличные отметки и отчислит!

      Отчислит… это вряд ли. Вот разозлиться и зайти дальше поцелуев – может, но будем надеяться на лучшее. И я грустно поплелась прочь, ровно до того момента, как над академией разнеслось:

      – Вечернее построение!

      Мгновенно сорвалась на быстрый бег, вскоре влившись в поток таких же, как и я, спешащих на построение адептов. И через несколько минут выбежала на женскую половину тренировочного поля, занимая свое место в строю. Леди Верис, увидев меня, чуть заметно кивнула, и в ее желтых глазах загорелся огонек любопытства – наверняка Дара уже доложила все, потому что, кроме нее, больше некому, в академии о моих отношениях с лордом-директором только они и знали.

      – Бегом марш! – скомандовала куратор, и начался традиционный вечерний забег.

      А едва я пробежала третий круг, вырываясь в лидеры, как меня догнала Янка:

      – Тебе… хух, записка… ху… бегай медленнее… – И пришлось приноровиться к ее шагу.

      Записку мне Тимянна передала, а вот прочитать я не успела.

      – К стене! – скомандовала капитан Верис.

      Наше самое нелюбимое упражнение – у стены выстраивалось по десять адепток, которые выдерживали двадцать прицельных бросков магическими шарами от куратора, а фактически – истязатора! Увернулась – молодец, нет – входишь в следующую десятку, которая строится для экзекуции. И ловкость благодаря таким упражнениям развивается очень быстро.

      Спрятав записку, мы с Яной встали в первую десятку, благополучно увернулись и вскоре продолжили бег по кругу, пробегая мимо мужской половины академии – отжимающихся адептов и преподавателей. У нас норма – десять отжиманий, у них – пятьдесят.

      Когда пробежка была закончена, нас отпустили, и мы разошлись по комнатам. Янка направилась за мной, в нетерпении ожидая прочтения. Ей Юрао писал только любовные послания, но они были не так увлекательны, как записки, предназначенные мне.

      – Ну! – потребовала Тимянна, едва мы вошли в мою гостиную.

      – Дай хоть сапоги снять, – в процессе снимания ответила я. – А тебе что написал?

      – Что любит! Дэя, скорее!

      Расстегивая мундир, я направилась к дивану, села, поджав под себя ноги, и начала читать вслух:

      «Дорогой напарник… Пишу «дорогой» – исключительно, чтоб ты это запомнила и не дешевила больше! Что значит семь золотых за поиск сведений о любовнике госпожи Прен?! Да за семь золотых я даже из дома не выйду! Учти, напарник, поймаю – займусь твоим финансовым воспитанием. Теперь о