Смертельный инструмент ацтеков. Наталья Александрова

>– Я тут, Бориса Борисовича! – отозвался он на оклик начальника. – Как вы велели…

      – Почему тебя вечно не дозовешься? Ты вообще чем занят? – набросился на него толстяк.

      – Уборкой придомовой тер… территории! – произнес тот заученную фразу. – Как вы велели…

      При этом он взглянул на метлу, как бы ожидая от нее подтверждения своих слов.

      – Как вы велели! – передразнил его начальник. – Я, по-твоему, кто – управляющий ТСЖ или попугай дрессированный?

      – Управляющий, – ответил Фазитуллин после недолгого, но напряженного раздумья.

      – Значит, если я вывесил распоряжение, его надо неукоснительно исполнять, или как?

      – Исполнять, Бориса Борисовича!

      – А вот что тут напечатано? – строго спросил Борис Борисович и показал на приклеенную к контейнеру листовку.

      Фазитуллин уставился на листовку, от усердия выпучив глаза, потом развел руками и смущенно проговорил:

      – Мелко, однако, написано… не могу разбирать…

      Борис Борисович увлекался листовками. Он старательно сочинял их, печатал на принтере и развешивал везде, где только можно. Это были инструкции по сортировке мусора и по пользованию лифтом во время стихийного бедствия, списки злостных должников по коммунальным платежам, запрещения выгуливать собак на газонах и в других недозволенных местах, а также производить шумные работы по выходным и по государственным праздникам.

      Запрещения были обычные, строгие и особо строгие. Борис Борисович искренне считал, что чем больше таких листовок он развесил и чем строже эти листовки – тем лучше и успешнее его работа в качестве управляющего.

      Несчастный Фазитуллин плохо читал по-русски и старался просто заучить содержание листовок, но их было слишком много, а память у него была уже не слишком хорошая.

      – С кем работать приходится! – вздохнул управляющий. – Тут, Фазитуллин, русским по белому написано, что контейнер предназначен исключительно для мелкого бытового мусора, а бросать в него крупногабаритные предметы, и особенно строительный мусор, строго запрещено.

      – Так точно, Бориса Борисовича, запрещено! – отчеканил Фазитуллин, преданно глядя на управляющего.

      – А это тогда что?

      Фазитуллин заглянул в мусорный контейнер и увидел там большой черный мешок.

      – Мешок, – честно сообщил Фазитуллин.

      – Без тебя вижу, что мешок! – рявкнул управляющий. – А что в этом мешке?

      – Не могу знать!

      – Не могу знать! Но видно же, что там не мелкий бытовой мусор, а крупногабаритный предмет. А может быть, даже строительный мусор. Как же ты, Фазитуллин, не уследил за жильцами? Как же ты допустил нарушение габаритов?

      – Виноват, Бориса Борисовича!

      – Виноват! – передразнил его управляющий. – Раз не уследил, значит, сам теперь с этим мешком разбирайся!

      Фазитуллин перегнулся через край контейнера и опасливо ткнул в край мешка. В этом месте мешок немного прорвался, и в разрыве было видно что-то розовато-белое.

      Фазитуллин немного расширил разрыв… и отскочил от контейнера с испуганным лицом.

      – Ты чего, Фазитуллин, скачешь тут, как заяц? – строго проговорил управляющий. – Что это у тебя такое лицо, будто ты пожарного инспектора увидел?

      – Не инспектора, Бориса Борисовича! – пролепетал Фазитуллин дрожащим голосом.

      – А кого? – Борис Борисович хотел, чтобы этот вопрос прозвучал насмешливо, но дрожащий голос Фазитуллина и его побелевшее лицо настроили его на серьезный лад.

      – Там баба, Бориса Борисовича! – едва слышно проговорил Фазитуллин. – Голая и мертвая…

      – Ты ничего не перепутал, Фазитуллин?

      Прежде чем Фазитуллин подтвердил свои слова, Борис Борисович осознал, что его ждут неприятности. А возможно, даже очень большие неприятности.

      На столе у капитана Лебедкина зазвонил телефон.

      Лебедкин вздохнул, отодвинул сложный график, который он вычерчивал вторую неделю на большом листе миллиметровки, и снял трубку.

      – Лебедкин слушает!

      – Ага, слушай, слушай! – раздался в трубке ехидный голос дежурного по отделению Коли Еропкина. – Сейчас к тебе женщина одна подойдет, вот ее и послушай. А то она мне уже все мозги вынесла, а тебе все равно нечего делать…

      В первый момент Лебедкин задохнулся от возмущения, потом все же нашел в себе силы и выпалил:

      – То есть как это нечего? Почему это нечего? Да если ты хочешь знать, у меня работы выше крыши…

      Но было уже поздно – Еропкин повесил трубку.

      Лебедкин перевел дыхание. Ну что это такое, каждый раз на него спихивают все самое неприятное…

      А все этот Еропкин. Парень-то он, конечно, неплохой, однако необязательный, рассеянный и с ленцой. Сам любит по коридорам болтаться да на кофе напрашиваться. Вот и вчера зашел и заныл: «Лебедкин, дай кофе, умираю, спать хочу!»

      Он,