Кровь пьют руками. Генри Лайон Олди

читатели!

      Эти страницы – не дежа вю, не ошибка наборщика, а всего-навсего предисловие ко второй книге романа. Оное предисловие вполне можно пропустить, не читая, ибо самое главное уже сказано в Предисловии № 1, а по поводу френча и реки Иордан у каждого, смею надеяться, уже сложилось вполне определенное и квалифицированное мнение.

      Кстати, почему френч?

      Почему не смокинг, не фрак, наконец?

      Черный френч вынырнет на свет Божий ближе к концу романа. Его наденет уже знакомый вам персонаж, чтобы именно в нем предстать перед Творцом, перед смертью предупредив мир о том страшном…

      Впрочем, о чем именно, вы прочитаете сами – если охота будет.

      Френч надел на героя я. Сделано сие было совершенно сознательно, ибо для меня это старо– и одновременно новомодное одеяние намертво срослось с первыми залпами Армагеддона, прогремевшего восемь десятилетий тому. Свой черный френч я, как и упомянутый персонаж, приобрел на Барабашовском рынке в Харькове и при примерке терзал продавца вопросом: похож ли я в нем если не на белогвардейского офицера в отпуске, то по крайней мере на Александра Федоровича Керенского. Как выяснилось, ничуть не похож. Наш персонаж такими вопросами не задается, но его черное одеяние по давней моде как бы подчеркивает странную смычку времен. Френч эпохи начала Армагеддона на человеке, провожающем уходящий навсегда Старый Мир. В Новом ему уже нет места – вместе со старомодным изяществом черного, слегка приталенного костюма, на сверкающих пуговицах коего еще отражаются отблески белогвардейских штыков.

      Впрочем, Армагеддон уже был.

      Вчера.

      Автор этих строк, не успевший на Перекоп и под Волочаевку, в свое время немало писал о Последней Битве, заслужив целый грузовой эшелон упреков как от любителей звездолетной фантастики, так и от паладинов драконисто-баронистой фэнтези.

      (По поводу этого – смотри и расшифровывай эпиграф.)

      Автор ничуть не смирился, но все же дал зарок – не писать более о веке ХХ-м, о столетии Армагеддона. И отнюдь не из-за снобистского квакания – бумажного и виртуального. Слишком тяжела тема. Говоря словами Алексея Константиновича Толстого, и разум мутится, и перо выпадает из рук.

      Вот почему сей роман был для автора особенно труден.

2

      Мой славный соавтор, великий английский фантаст сэр Генри Лайон Олди, честно признался (читай Предисловие № 1), что вышел на тему через магический кристалл своего знаменитого романа о Герое, которого не может быть больше, чем один. Мне, нижеподписавшемуся, пришлось искать подходы с иной стороны. Черный френч обозначил первый из них. Я писал о двадцатом веке, но так и не закончил рассказ. Рассказ о том, что будет после.

      После Аргмагеддона.

      Как-то в одном интервью я обещал описать конец света – после того, как сей конец наступит. Предваряя недоверчивую улыбку уважаемой журналистки, я пояснил, что в отличие от большинства писавших и снимавших на эту, столь ныне модную, тему, придерживаюсь в данном вопросе более чем ортодоксальных взглядов. А взгляды эти достаточно просты. Стоит лишь открыть читанные и перечитанные страницы Откровения Святого Иоанна Богослова, и мы увидим очевидную вещь, поражающую больше, чем железные стрекозы, стальные кони и Звезда Чернобыль, отравившая воды рек.

      Конец света наступил – а люди не заметили.

      Может, это единственное, что еще удивляет меня в Истории.

      Не заметили!

      Выходит, прав Спаситель – иным и знамения мало. И не надо кивать на то, что большое видится на расстоянии. Армагеддон прошел давно, но об этом мало кто хочет слышать. Крепкие же нервы даровал нам Господь!

      Иерусалим, Иерусалим, побивающий пророков!

      И не правы мои уважаемые коллеги-писатели от Вячеслава Рыбакова до Песаха Амнуэля. Их Апокалипсисы оптимистичны хотя бы в том, что уцелевшие поняли, что свалилось на них с разверзшихся небес.

      Нет, не поняли.

      И поймут не скоро.

      Когда Спаситель пришел в этот мир, открыв начало Новой эры, об этом узнали одиннадцать человек, включая пророчицу Анну и вифлиемских пастухов. Даже через тридцать лет, когда Он возвестил это черным по-арамейскому, Его услыхала горстка Апостолов. И только через два-три века…

      Стоит ли продолжать?

      Автор не настаивает на своей версии Истории. Желающие вполне могут повторять попугаями-ара истину о том, что все к лучшему в этом лучшем из миров, и новое тысячелетие будет эпохой человеческого могущества, безбрежного счастья, а также многополярного мира и рацвета парламентской демократии.

      Завидую вам, оптимисты! Ибо обещано вам Царствие Небесное.

3

      Кроме черного френча, была еще одна причина.

      Как известно, некий булгаковский персонаж однажды решил написать роман об Иисусе Христе.

      Я не любитель апокрифов – не читатель и тем более не сочинитель. Но один сюжет прикипел к душе намертво, и жаль, что не мне написать о реке Иордан.

      История