Между нами, девочками. Наталья Нестерова

p>

      – Она с первого взгляда ласковая, пушистая. Глазки наивные, ручки трогательно маленькие, голосок тоненький, взор беспомощный.

      – А на самом деле?

      – На самом деле – тупой грызун, грызуниха, – поправился Борис. – У нее вечно зудят клыки, пилит и пилит. Насмотрелась телевизора, начиталась пошлых журналов и отчаянно завидует другим самкам, которые продали свою внешность за более дорогие квартиры, дачи, машины, бриллианты. Я не мог водить Свинку каждую неделю в клуб, где столик пять тысяч евро стоит, – значит, загубил её жизнь.

      – Печально.

      – Ты ведь тоже разошлась с мужем?

      – Да, – вздохнула Инна.

      – И к какому биологическому виду относился твой супруг? Из пресмыкающихся?

      «Борис всегда любил животных, – вспомнила Инна. – Постоянно тащил в дом всякую живность, пропадал на станции юных натуралистов, при которой был маленький зверинец. Биологом, правда, не стал».

      – Мой экс-супруг, – включилась Инна в игру, – тоже грызун. Постоянно точил мне душу, сообщая, что Маня-Галя-Варя-Наташа и далее по списку лучше меня готовят, одеваются, выглядят. При этом он – собака, пёс гулящий. Как выяснилось, с прелестями Мань и Варь предметно знакомился. Такого животного в природе нет.

      Борис задумался: почесал затылок, дёрнул себя за ухо, потёр нос… «Он и в детстве, – опять вспомнила Инна, – когда размышлял о чем-то, теребил пальцами лицо: то нос потрёт, то в ухе пальцем ковыряет, то чуб закручивает…»

      – Есть! – воскликнул Борис. – Есть такое животное. Отряд грызунов, семейство, кажется, беличьих. Луговая собачка. Внешне похожа на жёлтого суслика. Обитает в центральных и южных районах Северной Америки. Назвали собачкой, потому что издаёт лающие звуки. Кстати, природный переносчик чумы.

      – Насчёт чумы – верно, – улыбнулась Инна. – Тебе и мне повезло, в кавычках, с грызунами. Хочешь ещё чаю?

      Они сидели на кухне у Инны. Квартира Бориса – напротив, через лестничную площадку.

* * *

      Их родители дружили и часто маленьких Инну и Бориса, когда уходили вечером в кино или в гости, оставляли в одной из квартир. Борис на три года старше, поэтому командовал и заставлял Инну играть в войну, изображать диверсанта, прятаться в шкафу. Из оружия выдавал только маленький пистолет, а сам обвешивался ружьями и автоматами с головы до ног. Поиграть в дочки-матери его не удавалось заставить даже с помощью громкого рёва. Плачущую Инну Боря запирал в ванной: ори, пока не поймёшь, что глупые куклы не могут сравниться с казаками-разбойниками.

      Только однажды Инна уговорила Бориса изображать королевский двор. Инна нарядилась в длинную, с оборками, юбку Бориной мамы, получилось – до пола, как у настоящей принцессы. Босоножки на шпильках надела. Велики, понятно, но зато каблуки цокают так прекрасно! На голову Инна водрузила гипюровую белую штору (в стопочке чистого белья нашла). Принцесса без фаты – это не королевна. Борька сопротивлялся: принцы ходили в идиотских коротких раздутых штанах, – но потом согласился. Чтобы создать объем, натолкали ему в папины шорты пластиковые пакеты, которые Борина мама складировала в отдельном ящичке кухонного стола. В качестве короны «принц» использовал металлическое сито. И ещё требовал не то скипдр, не то скидепер. Короче – у царей в руках эта штука всегда должна быть. За скипетр сошёл веник на длинной ручке.

      – Чего делать надо? – спросил Борька, когда нарядились.

      Инна точно не знала. Но ответила гордо (гордость – основная характеристика принцесс):

      – Прохаживаемся.

      Несколько минут они прохаживались по небольшой квартире: прекрасная принцесса с заплетающимися каблуками, следом принц с веником. Инна рассматривала себя в зеркалах, в тёмных окнах, в стёклах мебели.

      Инна себе очень нравилась, а Борис твердил безостановочно:

      – А делать чего?

      Только Инна сообразила, что следующим номером должны быть танцы, как пришли родители.

      – Боря! – воскликнула его мама при виде сына, из штанов которого вываливались полиэтиленовые пакеты.

      – Это всё Инка, – предательски пожаловался он. – «Ты принц, ты принц…»

      – Инна, немедленно разуйся! – потребовала ее мама. – Сломаешь дорогую обувь.

      До игры в самураев, ради которой Боря согласился быть принцем, дело так и не дошло.

      Хотя их папы и мамы лелеяли надежду породниться, а во дворе Инну и Борю дразнили женихом и невестой, сами они никогда не питали друг к другу иных чувств, кроме братско-сестринских. Три года разницы в возрасте – это непересекающиеся дворовые компании. Да и гуляли они редко: Инна в музыкальную школу ходила и на фигурное катание, Боря занимался самбо, а каждый свободный час проводил в зверинце. Мальчик Боря девчонками не интересовался, считал их скучными плаксами. Девочка Инна смотрела на мальчишек как на источник хулиганства. Когда Боря вступил в пору интереса к противоположному полу, Инна, по малолетству, в круг его внимания не входила. Когда Инна созрела до мысли: не такие уж они хулиганы и с ними очень весело, Боря уже учился