Ангельский концерт. Светлана Климова

itle>

      Различные моменты истории – этой человеческой и божественной драмы – не являются звеньями бесконечной цепи событий и человеческих судеб, возникающих только в какой-то момент настоящего, а затем навсегда исчезающих в прошлом, бесследно и бесповоротно. Эти события и судьбы образуют ткань, которую можно постичь разумом и которая вбирает в себя всю полноту всеобщей истории, а значит, имеют таинственную привилегию повторяться и в каждый момент становиться современными в соответствии с собственным вечным ритмом. Такая таинственная привилегия позволяет нашей вере прикоснуться к тайне истории и узнать то, что она – раскрываема и все ее основные события внутренне связаны между собой.

      Мы можем использовать это знание как своеобразную решетку для чтения тайнописи – накладывая ее на события, которые переживаем сейчас, чтобы расшифровать их глубину и истинный смысл. Эта решетка закрывает в криптограмме все второстепенное и наоборот, выявляет все существенное. Хаос событий утрачивает свой случайный характер, и тогда проявляется их скрытая структура, указывающая на окончательную развязку…

Гастон Фессар

      Нулевая отметка

      Шестнадцатого июля 2006 года ксендз Владислав, настоятель костела Святого Сердца, обвенчал нас с Евой, и на этом завершилась целая эпоха в моей довольно беспорядочной жизни.

      На венчании настояла Ева – и я согласился, хотя и был крещен в православии. Тем более что препятствий для этого не было никаких: обе церкви, с оговорками, признают общность совершаемых таинств. Присутствовали только мать Евы и свидетели – доктор Стацевич и его соседка Ирина. Кроме нас в эту субботу в храме находилось всего десятка полтора прихожан.

      Вечером того же дня в тысяче километров от местечка Устье, где состоялась церемония, двое пожилых и весьма уважаемых людей, о существовании которых я не имел ни малейшего понятия, завершили свой земной путь.

      Когда это случилось, уже совсем стемнело. Мы с Евой сидели вдвоем на берегу озера, и под влиянием второй бутылки «Каберне» я то и дело порывался поговорить о планах на будущее. Откуда мне было знать, что эта двойная смерть от большой дозы редкого токсина природного происхождения имеет к нашему будущему самое непосредственное отношение?

      И в самом деле – я-то был попросту счастлив, а такое во все времена случается нечасто. Волосы Евы отливали медью, и от ее бедра исходило нежное тепло, которое я чувствовал даже на расстоянии, несмотря на то что мы были вместе давным-давно – с тех пор как я покинул сумасшедший дом, спасший жизнь мне, а отчасти и Еве.

      Кое-кому все это может показаться странным, но в жизни вообще происходит столько необъяснимых вещей, что с возрастом просто устаешь удивляться. Реальность меры не знает, и нет ничего особенного в том, что я, Егор Башкирцев, двадцатишестилетний юрист, с успехом начавший карьеру адвоката в большом городе, уже год торчу без работы и средств к существованию в захолустном местечке в соседнем государстве, где недействительны мои диплом и лицензия, а профессиональные навыки могут пригодиться разве что в спорах между соседями по поводу границ картофельных соток. И при этом пребываю в здравом рассудке и полной памяти.

      На все есть свои причины и основания – именно поэтому шестнадцатого июля, в один из лучших дней моей жизни, я трезво, несмотря на «Каберне», продолжал сознавать, что рано или поздно мне придется все начинать сначала – то есть с нуля.

      Стечение обстоятельств, а также собственное упрямство и нежелание считаться с тем, что нашим миром правят не самые дружелюбные силы, привели к тому, что меня вышибло, как пробку из бутылки с теплой шипучкой, не только из юридического сообщества, но и из родного города и даже из страны – правда, не так уж и далеко. И тем не менее я не сожалел об этом ни секунды – и прежде всего потому, что встретил здесь свою Еву и почти целый год мы прожили с ней в раю, хоть и во грехе, как считала ее мать.

      Однако и в раю приходится думать о пропитании, а к сельскому хозяйству я не испытывал ни малейшего влечения. К тому же я успел внушить себе, что прошло достаточно времени для того, чтобы все, что случилось дома, было основательно забыто. И, разумеется, ошибся.

      Но об этом – позже.

      – Ева, – произнес я, поднося огонек зажигалки к шалашику из сухих можжевеловых веток. – Ева, детка! Давай поговорим серьезно…

      Шалашик занялся сразу – широким белым пламенем.

      – Нет! – она так резко встряхнула головой, что комар, пристроившийся на ее щеке, панически бросился в сторону и угодил в самый жар. – Нет и нет! Я отсюда – ни ногой!

      В подтверждение этих слов моя жена натянула на голые коленки подол зеленой шелестящей юбки и устроилась поудобнее, всем своим видом давая понять, что никакими ухищрениями переубедить ее не удастся.

      Я хмыкнул. Прошли те времена, когда молодые, пусть и замужние женщины со сливочной кожей, усыпанной крохотными бледными веснушками, серо-зелеными глазами, слегка вздернутым носом и стальным характером рвались в Москву или, скажем, в Париж.

      Впрочем, мировых столиц я Еве и не предлагал – в