Та, которой не должно быть…. Лариса Соболева

с места, конечно, от радости. Подскочила и на этот раз, выпалив:

      – Виталька!

      – Валенсия, привет, – мимоходом бросил он девушке за вторым столом, идя к Ларисе. Сначала обнял ее, поцеловал в щеку (ради этого и примчался, сделав крюк), а уж после вручил файл. – Держи акт вскрытия. Любопытное чтиво.

      – М! – Вытаскивая отпечатанные листы из файла, Лариса мгновенно потеряла интерес к Виталию, что огорчительно.

      – Вот так-так! – повернувшись к Вале, с показной обидой протянул он и плюхнулся на стул. – Мчишься через весь город, тратишь бензин, время, рискуешь потерять колеса на наших дорогах, а тебя встречают…

      Внештатница Валя, прозванная им Валенсией, с обожанием смотрела на него и чуть-чуть с завистью на Ларису, к которой ее приставили в качестве помощницы. Валюша заочно заканчивала грызть гранит юридических наук в университете, а сюда пришла за большим и маленьким опытом, без которого – никуда! Разумеется, с улицы в это святилище «преступления и закона» не берут даже на волонтерскую работу, это значит, Валя блатная. А Виталию невдомек, зачем такой хорошенькой и модненькой штучке страшно-ужасно-жуткая работа?

      – Да, – закивала она, – ваши колеса жалко. У вас же машина – супер.

      – Кто тебе сказал? – невинно поднял он брови. – Машина как машина…

      – Папа говорит, ваша машина безумно доро…

      – Я купил потрепанную, – врал он без стыда и совести, досадуя на знатока-папу.

      – Папа говорит, что и подержанная она дорогая…

      Кабинет непропорциональный, маленький, два стола еле втиснули, поэтому, чтоб перейти на междусобойчик, достаточно наклониться к собеседнику. Что и сделал Виталий, зашептав, как истинный заговорщик:

      – Валенсия, только тебе признаюсь: у меня денег навалом. Я же беру откаты. Крупные.

      – У кого? – опешила доверчивая Валюша, вытаращив ореховые глазенки под накрахмаленной челкой цвета прибрежного песка.

      – У них, естественно, у покойников, – на полном серьезе выдал Виталий. – Я умею с ними договариваться, особенно с теми, кого настигла насильственная смерть. Не веришь? Мне?! Ая-яй! Лариса, скажи, сколько, помимо пуль, я нашел бриллиантов в желудке азиата?

      – Пять штук, – ответила Лариса, но не дала развить тему незаконных сделок с трупами. – Валь, сгоняй к Руслану, отнеси это.

      Валюша неохотно забрала акт и побежала выполнять просьбу. А ей так хотелось поболтать с Виталием или хотя бы послушать его, а тут – сгоняй. За ней, взглянув на часы, и Виталий засобирался:

      – У, и мне пора… пора…

      Сказать-то сказал, но не шевельнулся. Уйти – это же расстаться на несколько часов! Его настроение прочувствовала Лариса, уложила кулачки друг на друга, на них – остренький подбородок и тоже улыбнулась ему. Приятно, приятно, когда прожитый без тебя час приравнивается к вечной разлуке, а встреча – к сбывшейся заветной мечте.

      – Неужели отравили? – спросила она.

      Полгода назад Лариса переехала к нему и… нет, это не рассказать! Осталось закрепить романтический союз штампами в паспортах, а то, что их отношения не рухнут в канаву быта, оба уверены на сто процентов.

      – Отравили, – закивал он. – Примитивнейшим ядом, добытым из ядовитых растений кустарным способом. Полагаю, лавры Екатерины Медичи не дают покоя… угадай, кому?

      Он провокационно прищурился, приподняв одну бровь, натянув хитрющую улыбку и постукивая пальцами по столу. А у Ларисы ответа не было. Его не могло быть! Покойник, когда еще был жив, в одной руке держал стаканчик, в другой – шампур, и вдруг ему становится нехорошо, он падает, начинаются судороги. И вот приходит она: безносая тетка с косой на плече в черном капюшоне. Для начала полагается установить причину внезапной смерти, только потом подозревать.

      – Я подозреваю… нет, указываю на тещу, – раскололся Виталий, видя, в каком тупике обожаемая Лариса.

      – Вот так сразу, да? – недоверчиво фыркнула она. – Без мотива, да?

      – Мотивы, улики, вещдоки… Мне бы ваши заботы, милая! Короче, на даче в дальнем уголке за розами-мимозами растет та самая одолень-трава, уложившая здорового мужика, аж трех видов. А дача чья? Теща думает, в травках знают толк лишь ботаники, а ботаников среди нас не водится. Почему-то люди держат окружающих за приматов, это всеобщее заблуждение является основной причиной некачественных преступлений. Так я приглашаю ребят к нам? – на всякий случай уточнил он.

      – И Алексашку?

      – Куда ж без него?

      – Прости, но твоего Алексашку…

      – Знаю, знаю, – приподнял ладони Виталий, поморщившись, тем самым налагая табу на ее вмешательство в сферу мужских отношений. – Лариса, друзей не отвергают из-за того, что у них испортился характер, ведь на все есть причины. Алексашкина тебе известна, будь снисходительна.

      Конечно, будет! Снисходительной, доброй, милой, нежной будет. Но к Витальке! Ему она простит все, даже Алексашку.

      Он вздохнул тяжко, о колени ударил ладонями, мол, все-все, встаю… и не встал. Засмотрелся